За «сестер Ястребовых» я была спокойна: во-первых, обе были
вдовами красных командиров, во-вторых, Лена их очень тщательно со
своей стороны проверила. Да и здесь они обе были практически
членами семьи, относясь и ко мне с Сережей как к собственным детям
(большим уже, но все еще неразумным), и на Васю они разве что не
молились. И с Любашей у них отношения начали выстраиваться
замечательные: они ее знания проверили, тяжко вздохнули и
предложили девочке даже не дергаться на предмет поступления в
институт этим летом, пообещав ее к следующему подготовить так, что
она куда угодно экзамены сдаст просто блестяще.
Вот только Люба все же решила рискнуть – и первый экзамен (она
было сунулась, вероятно под воздействием родного дяди, в МВТУ)
сдала на трояк, после чего, трезво оценив перспективы, документы
забрала. А после того, как у меня дома состоялись переговоры с
членами новой (еще только формируемой) «исследовательской группы»,
она вроде и цели свои поменяла. То есть поступать на следующее лето
решила в другой институт. Но до следующего лета времени был еще
вагон, многое могло поменяться…
Федор Павлович Вязников прилично так расстроился, когда получил
задание. В Таганроге на «Красном котельщике» уже построили котел
для обеспечения паром турбины в пятьсот мегаватт – а ему поручили
разработать котел в сто раз меньший. Даже серию котлов, для турбин
(причем по нынешним временам вообще «низкого давления», на пять
десятков атмосфер, что было работой для студента на дипломе)
мощностью от двух мегаватт и до шести – но оказалось, что
студенту-дипломнику тут вообще проще повеситься, чем задачу решить.
Да и ему – уже «кандидату котлостроительных наук», как назвала его
председатель Комитета – голову пришлось поломать более чем изрядно.
И не только голову, да и не одному: в его группе только
непосредственно котлом занимались двенадцать человек, а еще столько
же разрабатывали довольно непростую систему «утилизации тепла».
Зато когда в начале июля первый котел (на четыре мегаватта) был
готов, все, принимавшие в работе над ним участие, просто лучились
от гордости.
И не только от гордости: всей группе еще и очень немаленькие
премии выдали. Вот только перспективы дальнейшей работы были очень
смутными, а желания отправиться в расположенный в двухстах
пятидесяти километров от Москвы Красный Холм, только называющийся
городом, ни у кого из членов инженерной группы не возникло. Как и
понимания того, из каких соображений этот дремучий уголок был
выбран для строительства нового котельного завода. В этот, с
позволения сказать, город все равно почти всей группе пришлось
скататься: именно там новый котел и ставился на строящейся
электростанции. Впрочем, туда не только котельщики ездили, в
городке и множество архитекторов паслось, и вот они как раз работой
были очень довольны: им поручили старые (некоторые еще до революции
выстроенные) двухэтажные дома заменить «такими же, но кирпичными»,
для чего на каким-то керамическом заводе были даже заказаны
облицовочные плитки «под дерево», а кроме этого, им было предложено
выстроить «в том же стиле» и дома уже трехэтажные, в расчете на то,
что население в городе минимум удвоится. И парни из МАРХИ были как
раз счастливы, а двое студентов (правда, муж и жена) были намерены
по окончании института сюда же и переехать. И в принципе, если сам
родом из какой-то провинции, это выглядело довольно неплохим
вариантом: и жилье сразу предоставляли очень хорошее, и вообще для
маленького городка тут всё планировалось создать на высшем уровне.
Но если в городе только один-единственный заводик, а ближайший
другой город – Бежецк – в пятидесяти километрах, то жизнь тут
наверняка будет очень уж скучной для человека, выросшего в большом
городе. А насчет будущей работы – очень непростой котел под его
руководством был разработан и построен, так что определенная
репутация уже имелась и можно было и поинтереснее работу все же
подыскать.