– Маменька, – спросила она, – ты все слышала?
– Слышала, слышала, моя милая. Время твое подошло, доченька, так говорить, – гладя свою дочь ладонью по спине. – Я сама, доченька, сделаю, как ты хочешь, успокойся милая.
Даша радостная стала целовать мать в губы, щеки.
– Ну, ладно, иди, умойся, – сказала мать.
Мать и дочь, сидя за столом, завтракали молча. Даше кушать не хотелось, она лениво допила чашку чая и тихо виновато проговорила:
– Маменька, ты прости меня, я кушать не хочу, позволь пойти мне к себе в комнату, а то что-то голова болит.
– Пойди, пойди, – сказала ласково мать, – не беспокойся, как ты просила, я сейчас же прикажу все это сделать.
– Спасибо, маменька, – сказала Даша и пошла. Даша быстрым шагом вошла решительно в свою комнату, подошла к окну, во дворе она Матвея не увидела.
– Ну вот, – сказала она, – теперь я его больше до самого утра не увижу.
Даша многое уже передумала, что Матвея крепостного в дом зятем не возьмут:
– А вот, если папенька узнает, что я тайно люблю Матвея, который и думать об этом не смеет, то он его загонит туда, где Макар овец не пас.
В это время к Даше в комнату вошла мать и нарочито, затворяя дверь, пристукнула, чтобы услышала Даша ее приход. Даша даже не повернулась, смотрела в окно. Мать прошла в комнату, подошла к мягкому креслу и села в него, второе кресло подтянула поближе к себе и сказала:
– Доченька, иди, сядь, нам надо поговорить.
Даша повернулась лицом к матери и стала строго, испуганно смотреть в лицо матери, подошла к креслу и тяжело опустилась в него.
Мать начала было говорить:
– Доченька, ты-ты-ты, – мать, спотыкаясь на «ты», никак следующее слово не может сказать. Потом кое-как грустно и боязливо прошептала, – Ты представляешь, если…, – и мать опять замолчала.
– Да, – твердо и уверенно сказала Даша. – Представляю себе, если узнает папенька.
– Да-да, – поторопилась сказать мать.
– Маменька, ты добрая, даже наши крепостные об этом говорят, скажи мне, только правду.
Мать испуганно вытаращила глаза на дочь.
– Не бойся, маменька, я не хочу тебя обидеть. Скажи, маменька, почему наш папенька, как я помню, домой приезжал два раза в год и то ненадолго, а то все время живет в Москве, а мы здесь?
– Что ты, что ты, – взмолилась мать, – можно ли так говорить на родного отца, он ведь там работает, он наш кормилец.