Тут, конечно, полно тонких мест — например, человек может
числиться на работе фиктивно. Или виновник торжества усилил свой
Дар давно, несколько месяцев провел в городе, а осчастливить всех
даром решился только теперь… или приказ такой получил только
теперь. Как угодно могло повернуться, везде соломки не подстелешь.
Работаем по принципу — делай что должно, и будь что будет.
Так что никак я не могу ехать сейчас с мамой. Хорошо хоть
больница в дальнем пригороде, значит, можно надеяться, что врачи
там так же старательно исполняют свою работу, как я — свою.
Проверяю маму в машине скорой помощи — в самом деле спит.
Поправляю фольгированное спасательное одеяло, которым ее
укрыли.
У блокпоста стоит машина, приехавшая со стороны области.
Водитель в майке-алкоголичке и шлепанцах орет на
женщину-полицейского:
— Вы с дуба рухнули — «город закрыт»? Что за хрень — «закрыт»?
Мы с самого юга едем, у меня дети в машине двенадцать часов, им
надо домой! А мне, между прочим, на работу завтра!
Такое нормальное человеческое поведение… Эх, мужик, не надо тебе
завтра на работу — толку от этого не будет ни тебе, ни работе.
— Для работы можно будет потом получить справку, — устало
говорит полицейская. — Проследуйте в пункт временного размещения по
адресу…
— Мы что, как беженцы, в заброшенном пионерлагере должны
ночевать?! — кипятится мужик. — А вот смотрите, ему в город
почему-то можно!
Ему — это мне, я как раз разворачиваюсь у блокпоста. Знал бы ты,
мужик, что происходит — не стал бы мне завидовать.
Набираю Олю — надо попросить ее побыть с моей мамой. Кстати, что
такое мама о ней говорила? Ерунда какая-то. Наверно, временное
помрачение рассудка на фоне гормонального спада. Оля меня не любит
— надо же такое сказануть… Никогда об этом не задумывался.
Беспокоился, достаточно ли я люблю Олю — такое было. А она… да
любит, конечно, как еще-то? Ладно, не до этих глупостей сейчас.
На встречной полосе — ни одной машины. Неделю назад водители
пригородных автобусов просто перестали приходить на работу. Никто
не хочет покидать территорию счастья.
Я буду не я, если не найду способ положить этому проклятому
счастью конец.
У памятника Ленину пожилой мужчина играет на скрипке — фальшиво,
но задорно и весело. Гуляющие останавливаются послушать, а в паузах
аплодируют. Что не так на картинке? Перед скрипачом нет ни
перевернутой шляпы, ни призывно раскрытого футляра. Он развлекает
прохожих просто так, от избытка радости жизни.