— Да, — ответил я, мягко улыбнувшись
ей. — Мне нужен трезвый ум без заторможенности. Но твое предложение
будет актуально, когда мы вернемся и я захочу как следует
отоспаться.
— А ты думаешь мы точно вернемся?
Ну начинается. Как же ее колыхало из
крайности в крайность.
— Более чем. Иван говорил, что вы
заходили куда глубже, а у нас сейчас в планах добраться до остатков
небольшого поселения, которое находится чуть ли не на окраине тех
мест, где вы бывали ранее.
Иша пожала плечами и снова улеглась
набок.
— Тогда нас было больше, — сказала
она с тоской в голосе после короткого вздоха, в котором читалось
разочарование и грусть.
Взявшись за небольшую веточку,
девушка принялась что-то выводить на земле и лишь очень сильно
сосредоточившись я смог разглядеть что-то напоминавшее имена.
Ан…й
А…с…я
В…а…ий
И еще несколько рядов букв, которые я
не мог прочитать из-за недостатка освещения, дистанции и угла
обзора.
— А теперь вы куда опытнее, —
подбодрил я. — Мы однозначно вернемся все и очень скоро.
Она дописала последнюю букву,
продолжая смотреть на них, после чего провела ладонью по земле и
улеглась на спину.
— Спокойной ночи, — прошептала
Иша.
— И тебе, — ответил я и лишь только
сейчас задумался над тем насколько эта фраза несла в себе глубокий
смысл.
Согласитесь, она кажется
обыденностью, но стоит попасть в нестандартные обстоятельства,
например, такие, как у меня, когда наш лагерь стоит посреди леса, а
вокруг постоянно что-то шуршит и вся надежда пресечь внезапное
нападение упирается только в двух дозорных…
Вот уж действительно, где желать
спокойной ночи было логичным действием и
искренним пожеланием.
Я снова прикрыл глаза и в этот раз не
заметил, как наступил момент, когда лагерь стал собираться.
Завтрак был предельно скупым: каждый
выпил горячей кипяченой воды с костра и закусил горстью
сухофруктов, после чего свернулись и выдвинулись дальше в путь.
Несмотря на то, что двигались мы
осторожно, всматриваясь в кусты и прислушиваясь к шорохам — все
было спокойно. Общая напряженность, естественно, сказывалась на
отряде в виде постоянной молчаливости, которую никто не решался
нарушать.
Иван изредка отдавал указания,
сверяясь с картой и давал комментарии. На удивление, больше никаких
следов мы не видели. Ни протектора сапог, ни босых ступней, ни
обломанных ветвей или кусков брезента. Ничего.