– И сильный механик тоже – в моем случае одно другому точно не
мешает. Ну же, Майя, решайся. Мы и так здорово задержались.
Но сообразив, что «решаться» она все равно не торопится, вдруг
словно утратил какой-то нерв:
– Ладно, тогда подожди меня часок вон там, на диване. Потом я
освобожусь и прогуляемся уже спокойно, чисто в игру.
Она глянула на его так внезапно отставленного напарника, с
проснувшейся вдруг надеждой обернувшегося от самой двери, облизнула
губы и выудила из заднего кармана Второго:
– Сюда, говоришь, класть?
Первый шаг в вирт, как всегда, оказался самым трудным, Майя была
к этому готова. Особенно сегодня, когда Второй, обычно помогавший
ей продавить зеленовато-серебристую вуаль, мертво лежал в изоляции
железного ящика, а идти пришлось в спарке.
Не то, чтобы она никогда раньше так не пробовала… Как раз
наоборот, временами желание найти альтернативный привычному вариант
накатывало так, что Майя начинала как заведенная менять напарников,
системники, условия... Но даже приблизиться к тому идеалу
сработанности, как со Вторым, ни с кем больше не получалось. Что и
пугало – слишком сильная зависимость от единственной железяки.
А еще все чаще приходила мысль, что потолок достигнут и прыгнуть
выше головы уже не выйдет. С самого детства, считай, она получила
сказочную, никому больше недоступную фору, но одновременно и
наручники – неспособность работать с живым напарником насколько же
плотно, как это выходило с ее набитой сильной механикой игрушкой.
Да, Второй Уви, давным-давно сокращенный до просто Второго,
изначально был именно этим – способом развлечь ребенка. И только со
временем, почти незаметно, превратился ей в помощника, а теперь… в
костыль.
Плюс во всей этой ситуации был один – его можно было
модифицировать, потихоньку приподнимая отмеренный Майе потолок
возможностей. Не пробить, как хотелось бы ей самой – чтобы
вырваться в некое совершенно новое пространство, но методично и
целенаправленно расширять то, что уже есть.
Но да, такого инструмента не было больше ни у кого, потому она
не просто считала себя лучшей в своем деле, а была ею.
– Майя? – фигура напарника, расплывчатая и поначалу такая же
зеленоватая как весь здешний фон, чуть ли не щелчком обрела
резкость, объем и даже некое ощущение плоти. Лицо столь же
неуловимо быстро сменило несколько явно привычных масок, в итоге
остановившись на варианте, максимально близком к реальному облику
Петера. Хороший признак, кстати, выдающий по-настоящему опытного
профессионала.