Дворец в это время — это не просто
место, где живут. Дворец — это сердце любого царства. В нем
расположены все мастерские и склады с припасами. В сотнях его
комнат живет не только царь с семьей, но и его слуги, и рабы. И
работают они тут же, годами не выходя за ворота. Здесь ткут ткани,
пекут хлеб, плавят металл, делают оружие и украшения. Дворец — это
что-то среднее между элитным жилым комплексом и промзоной,
окруженной крепкой стеной. Так повелось еще на Крите, пока его не
смыло гневом морских богов. В один день погибло целое царство,
потому как гордые критяне по усвоенной с давних пор привычке вышли
в море, почуяв первые толчки земной тверди. Они были сметены
гигантской волной после взрыва вулкана Санторини. Так и утонули
одновременно цари, воины, умелые мастера и почти все грамотные
люди. Крит как цивилизация исчез в один миг, потеряв всю элиту,
хотя народ его выжил1. А теперь его захватили ахейцы, превратив в
пиратское гнездо.
— Вот это да-а! — удивился я, увидев
дворец, который по размерам превосходил жилище царя Дардана раз
этак в двадцать или тридцать.
Огромное, довольно бестолковое
нагромождение камня на шедевр архитектуры не тянуло вовсе. Видно
было, что строилось оно не один десяток лет, и скорее по мере
необходимости, чем по плану. Прямо передо мной высилось целых два
этажа, которые постепенно понижались уступами. И если фасад здания,
украшенный пузатыми колоннами, тесанными из камня, и статуями львов
у входа, еще был похож на что-то этакое, величественное, то влево и
вправо от него начинался сущий лабиринт. Там-то и располагались
многочисленные мастерские, которыми владел Приам.
Дворцовая экономика Бронзового века,
будь она неладна. Во всем обитаемом мире она почти везде построена
одинаково, хоть в Греции, хоть в Египте, хоть в Ханаане, хоть у
вавилонян. Никакую демократию и философию греки еще не придумали.
Тут, куда ни кинь, самая что ни на есть, суровая простота. Есть
семья местного олигарха, именуемого царем, есть горстка
аристократов, жрецов и купцов при нем, есть знатные
воины-колесничие, и есть все остальные, живущие в хижинах из лозы,
обмазанной глиной и сухим дерьмом. Этих, которые живут в хижинах,
примерно девяносто девять из ста. В Трое хижин из лозы нет, тут
строят из камня. Его здесь куда больше, чем лозы. Город лет сто
назад разрушило землетрясение, и после него жители поделили
перегородками старые большие дома на клетушки2. Так и живут до сих
пор.