— Если их больше трех будет, то это
уже враги, — убежденно ответил я.
— А мне чего посоветуешь? — афинянин
Тимофей смотрел на меня с наивным любопытством. — Ты же
предсказатель! Угадал?
— Нет, — покачал я головой. — Не
предсказатель я, но добрый совет дать могу. Если застрянешь на
Янтарном пути до холодов, то одежду потеплее возьми, из овечьих
шкур. И обувку нормальную сделай. В сандалиях мигом обморозишь ноги
и сгинешь ни за что. Там зимы не чета нашим. Голышом не
походишь.
— Поговорю с дядькой, — задумался
Тимофей. — Я тех мест совсем не знаю, мы все больше по Великому
морю с купцами плаваем. Он раньше на восток за оловянной рудой
ходил, но сейчас туда дороги нет. До Вавилона еще можно добраться,
а дальше совсем беда. Лулубеи и касситы свирепствуют, за пастбища
дерутся насмерть.
— Прощайте! — протянул я руку. Они
застыли недоуменно, а потом ответили на рукопожатие и ушли к своему
кораблю. А я стоял и смотрел им вслед. Мне еще нужно разобраться с
самим собой.
Мальчишка, я, то есть, гостеприимство
этим ребятам пообещал, — бурчал я себе под нос, шагая в сторону
городских ворот. — Это я правильно сделал, по понятиям. Тут такое
уважают. Гостеприимец — это почти как родственник. Я и руку им
подал как равным.
— А как я тут вообще очутился? —
оглянулся я вокруг в полнейшем недоумении. — Помер я, вот как. Ведь
сердце ни к черту было совсем. Переселение душ? Ненаучно! Ай!
Это я ударился мизинцем о камень.
Сандалии проклятые! Тонкий кусок кожи с двумя шнурками, они от
таких вещей не защищают никак, только нижнюю часть стопы берегут.
Почва тут что надо, одни каменюки вокруг.
— Да, это ненаучно, но зато очень
больно, — примирился я с суровой действительностью. — Давайте
примем ситуацию как есть и будем думать дальше. Если Угарит еще
цел, а у хеттов правит Суппилулиума, то у нас сейчас начало
двенадцатого века до Рождества Христова. Год этак тыщща двухсотый,
плюс-минус огромный лапоть. А когда у нас была Троянская война? Или
войны. В диапазоне от 1250 до 1175 года. По Эратосфену — в 1184-м.
Пока все сходится. Судя по тому, что город процветает, собирает
пошлины и дерет с приезжих купцов три шкуры за привозное олово, она
еще не случилась. Но, учитывая, что я Эней, а мой отец — Анхис, она
непременно случится, и довольно скоро. Вот дерьмо!