По мнению одного лица, ноги могут влиять на руки! Люди, ноги которых хорошо помещены, не бывают стеснены своими руками.
Постараемся же хорошо садиться; ибо в силу повторения дурной привычки при этом положении – которое чаще, чем всякое другое, принимается в течение дня, по крайней мере, оно общепринято, – мы лишаем наше тело всякого изящества или всей его изысканности. Вот таким-то образом живот поднимается и наши ребра кончают тем, что опускаются на наши бедра… что составляет смерть для грации.
Невероятно, чтобы женщины не остерегались манеры садиться. Та, которая стремится постоянно являть собою взорам приятный вид, садится таким образом, что она всегда представляет восхитительную картину. Та же, которая садится плохо, небрежно относится к употреблению находящейся в ней силы прелести, состоящей из множества мелочей.
Совсем не безразлично знать, как войти в карету и уметь выйти из нее.
Во время второй империи герцогиня Ис… выделялась грацией и достоинством, с какими она умела покинуть свою карету и снова занять в ней место. Около оперы и около Тюлерийского дворца много мужчин ожидало ее прибытия и ее отъезда, чтобы насладиться зрелищем, которое она представляла, совершая эти два столь простые процесса.
Чтобы выйти из кареты настоящей знатной дамой, она никогда не спешила. Она знала, что слишком большая живость в манерах указывает на неполное обладание самим собою. Она видала женщин, которые спеша, часто без причины, задевали головой за амбразуру дверцы и, от действия их резкости, оказывались растрепанными или со смешной прической.
Она не обладала также неловкостью выставлять из кареты сначала свою голову и свой бюст; тем же движением она выдвигала вперед и ногу. Тогда, подобравши свои юбки в руку, она выходила «не прыгая», с изящным спокойствием, с восхитительным достоинством и не рисуясь.
Она садилась в карету так же спокойно, хорошо утвердивши свою ногу на приступок дверцы, остерегаясь перешагнуть через ступеньку, что наблюдается у многих людей, которые тотчас же с подножки вступают на ковер кареты.
Герцогиня не менее того славилась манерой входить в свою ложу. Она проходила из глубины ее до самого барьера, не дотронувшись ни до чего на своем пути, ни даже до самой маленькой скамейки. Дойдя до своего места, она садилась с теми же мягкими, извилистыми движениями, не производя ни малейшего шума.