Я не понял, почему фотография висит здесь, а не со всей коллекцией
в зале, но мне сильно захотелось уехать отсюда и как можно скорее.
Керосинка и старинный фотоальбом были достаточными трофеями.
Однако вскоре страх прошёл и мне захотелось довести осмотр до
конца. Я вскрыл инструментом деревянный ящик, на дне которого
увидел свёрток, укутанный в тряпьё. Меня охватило будоражащее
предчувствие, что добыча будет очень ценной. Я достал свёрток,
развернул тряпки и обнаружил заботливо смазанный… пистолет Макарова
и пару обойм к нему. Сами тряпки оказались пропитаны чем-то
коричневым и давно высохшим, но это была не смазка. Я отложил
гвоздодёр в сторону и приблизил лампу к тряпью.
«Похоже на высохшую кровь», — пронзила ужасная мысль, а пляшущее
пламя керосинки тем временем отбрасывало жуткие тени вокруг меня.
Наступил ногой на что-то твёрдое, выпирающее. В свете лампы
рассмотрел деревянную крышку, ведущую в подпол. Залезть туда
храбрости мне не хватило. Я лишь пнул ногой звякнувшее
металлическое кольцо, закреплённое на крышке. Удивился его
отполированному виду, оно выглядело так, как будто им постоянно
пользовались.
Хлопнувшая позади дверь лишила меня остатков храбрости и желания
вести дальнейшие поиски. С лампой и пистолетом в руках я со всей
прыти понёсся к выходу из дома, минуя кухоньку.
Поворачивать голову и смотреть туда не стоило. Лучше бы я пробежал
мимо кухни по коридорчику не вертя башкой. Однако я посмотрел, и,
наверное, буду жалеть об этом всю жизнь.
Мой привычный мир перестал быть таковым. На верёвке, прикреплённой
к крюку на потолке, болталась моя новая бабушка, а на деревянном
колченогом стуле, запрокинув навзничь разбитую голову, сидел мой
утренний курьер.
Но и это не было кошмарным финалом происходящего. Бабушка
повернулась ко мне на неестественно вытянутой шее и призывно
протянула руки в моём направлении. Поднялся со стула мужчина с
уцелевшей половиной головы и двинулся ко мне. В них не было ни
капли жизни, но они шевелились.
Меня окатило ледяной волной ужаса. Тянувшиеся ко мне склизкие
тёмные пальцы со сползающими ногтями были омерзительны, но веревка
не пускала тело бабушки близко ко мне. А от мужчины с разбитым
черепом и тёмными невидящими провалами глаз стоило немедленно
спасаться бегством.
Я рванул на веранду, ко входной двери, и вдруг упёрся в неё. Она не
открылась ни на миллиметр. Будто кто-то держал её снаружи.