– Помилуйте, чего мне бояться?
Саша встал и последовал за Саймоном. Тот ободряюще хлопнул юношу по спине.
«Надо было сразу заходить, – думал Саша с досадой. – Все равно ведь за этим пришел. А так получилось, что напросился…»
Мистер Лорел встретил их в гостиной: он поднялся с дивана, откладывая в сторону какую-то книжицу.
– О, мой дорогой Александр! Наконец-то вы пришли. А я думал, что вы совсем позабыли про старого философа.
– Что вы мистер Лорел! Откровенно говоря, не хотел вас стеснять. Да и какой же вы старый?
– Смотря в сравнении с кем. С вами – вероятно, уже староват. Ну-ну! Не надо мне льстить. Поверьте, я выгляжу много моложе, чем есть на самом деле. Присаживайтесь.
– А я вас, с позволения, оставлю, – поспешил вставить Саймон. – Александр, рад был вас снова увидеть. Филипп. – И, раскланявшись, удалился.
Филипп всецело обратился к Саше:
– Так, Александр, рассказывайте.
– Что же рассказывать?
– Как что! Чем жили последние две недели?
– Каникулы идут, жить можно. Пасху отпраздновали.
– Этот праздник, насколько я успел заметить, имеет для русских особое значение. Встречали в кругу семьи?
– Конечно. Все вместе в собор ночью ходили.
– Вы соблюдали пост?
– Да, все как следует. Только у вас один раз нарушил.
Саша, будто немного смутившись, замолчал. Наступила неловкая пауза, особенно мучительная в разговоре симпатичных друг другу, но пока чужих людей. Он стал, как ему казалось, украдкой, оглядываться по сторонам и приметил на краю бюро большую книгу, вероятно, какой-то альбом.
– О, я вижу, вы заинтересовались… – сию же минуту заметил Филипп. Встав с дивана, он подхватил книгу и протянул ее Саше. – Взгляните. Думаю, не останетесь равнодушным…
Саша учтиво кивнул и осторожно открыл новехонький, чуть блестящий фолиант.
Предисловие на первой странице было на французском, но Саше было лень разбирать, так что он пролистнул далее.
И тут же ахнул – не сдержался. Филипп, казалось, лишь этого и ждал: он поспешил сесть ближе к юноше, словно желая уловить самые тонкие его эмоции, всматриваясь в его глаза, горящие, как угольки. На картины в альбоме он внимания почти не обращал.
А там, между прочим, был настоящий «цветник» – нежные, юные девы представали в мягких, пастельных тонах, среди замысловатых и чудных линий рисованного мира. Позади одной был лес, позади другой – цветущий сад, а третья стояла на берегу лазурного моря.