– А ты боялась, милая, –рокочет голос возле её уха. – Теперь я часть тебя.
Древние боги, он был в ней с того момента, как она впервые увидела его во сне. Правда, тогда он был мускулистым варваром, а не изящным эльфом, но это точно был ОН. Негодный вор, он взломал и проник в неё, взял право бесчинствовать под её кожей. Как она жила без этого? Без этой яростной, неистовой близости, без этого большого, сильного мужчины внутри неё?
– Я буду овладевать тобой медленно и нежно, но когда вознесешься на небеса, я буду насаживать тебя так, как надо мне. Так, как я мечтал об этом с того момента, когда впервые моё копье поднялось к кронам вековых дубов! – шелестит он ей на ухо и продолжает, продолжает двигаться внутри.
Она хнычет в ответ, полыхая изнутри, отчаянно нуждаясь в том, чтобы он двигался, делал то, что обещал. Она хочет всего: нежности и дикости, мужчину и зверя.
– Когда я увидел тебя, беспомощную и в цепях, я хотел задрать твою юбку и заполнить тебя собой. Я хотел отнести тебя в дикие леса моего родного Эусвиля, держать тебя в моей постели и никогда, никогда не отпускать, – эльф урчит грубым рокочущим звуком.
Он прерывается и переключается на язык, которого она не может понять, но экзотический говор его хриплого голоса ткет чувственные чары вокруг неё. Он медленно выходит, заполняет её снова, пронзает длинными ударами, мягко пробиваясь вглубь. Его огромный размер будит нервные окончания в таких местах, о существовании которых она даже не знает. Парася ощущает, как новое неизведанное, но такое чудесное, чувство нарастает с каждым уверенным толчком. Однако в миг, когда она уже почти достигает пика острого наслаждения, он выходит, оставив её почти рыдающей от неудовлетворённого желания.
Мирралат входит в неё почти лениво, урча на незнакомом языке. Он выходит, дюйм за дюймом, с мучительной неторопливостью до тех пор, пока она не начинает хватать землю полными пригоршнями и пытаться раздавить камни. До тех пор, пока с каждым нежным толчком она не начинает стараться изо всех сил выгнуться к нему под большим углом и удержать его внутри себя, так, чтобы, наконец, достигнуть высвобождения новых сумасшедших ощущений.
Какое-то время она думает, что эльф продолжает ускользать от неё, потому что он чересчур большой. Потом она поняла, что он намеренно сдерживает её разрядку. Положив руки на её бёдра, он прижимает её к земле всякий раз, когда она стремится выгнуться вверх, не позволяет ей контролировать темп или взять то, в чём она нуждалась.