— Но наш проект полностью соответствует курсу на
индустриализацию, — возразил я. — Мы даем стране нефть,
обеспечиваем потребности промышленности.
— Этого мало, — профессор покачал головой. — Нужно подчеркнуть
роль партийного руководства, значение политической работы на
производстве. Студенцов наверняка будет играть на этом поле.
К полуночи квартира опустела. Гости разошлись, унося с собой
задания по подготовке последних документов. Мы с Головачевым
остались вдвоем, разбирая горы бумаг, систематизируя аргументы,
выстраивая стратегию защиты.
— Вам нужно отдохнуть, Леонид Иванович, — заметил Семен
Артурович, видя мои покрасневшие от усталости глаза. — Завтра
решающий день.
— Отдохну после заседания, — отмахнулся я, перелистывая
экономические расчеты. — Сейчас каждая минута на счету.
За окном ливень усилился, превратившись в настоящую бурю. Капли
барабанили по стеклу с такой силой, словно пытались прорваться
внутрь.
Удивительно соответствующая метафора для нашей ситуации. Буря,
грозящая смести все, что мы создали с таким трудом.
К двум часам ночи Головачев все же сдался, уснув прямо за
столом, положив голову на стопку документов. Я накрыл его плечи
пледом и продолжил работу.
Передо мной лежали несколько вариантов выступления.
Первый — для открытой части заседания, с акцентом на
экономические показатели и технические достижения. Второй — для
закрытой части, где присутствовали бы только проверенные люди, с
упором на оборонное значение нашей нефти.
Я перечитывал каждую строчку, каждую цифру, выискивая уязвимые
места, которые могли бы атаковать Студенцов и его союзники.
Усталость наваливалась тяжелым покрывалом, но адреналин и осознание
важности момента держали в тонусе.
На рассвете я подошел к окну. Дождь наконец прекратился. Первые
бледные лучи солнца пробивались сквозь тучи, озаряя мокрые
московские крыши.
Новый день. День, который мог стать либо вершиной наших
достижений, либо началом конца.
Я достал из внутреннего кармана пиджака фотографию промысла,
сделанную с холма в ясный зимний день.
Четкие линии нефтяных вышек на фоне бескрайнего снежного
пространства. Нефтепровод, уходящий за горизонт. Люди, маленькие
фигурки, работающие слаженно, как единый механизм.
Возвращаясь к столу, я заметил, что Головачев уже проснулся и
моет лицо холодной водой из графина.