– Мы договорились увидеться здесь, я немного опоздала, и его уже не было. А может быть, он еще не приходил.
Эд поманил кельнера.
– Да, сэр…
– Здесь сидела дама…
– Черная, с голубыми глазами?
– Да. Черная, с голубыми глазами. Это моя жена. Она ушла?
– Я не заметил, сэр. Сегодня что-то особенно шумно. Сожалею, я не заметил.
Кельнер видел, как эта голубоглазая, красивая дама ушла вместе с рыжим пилотом.
– Вы не знаете, где остановились журналистки?
– Сожалею, сэр, я не знаю, где остановились журналистки.
– Позвоните на аэродром и спросите от моего имени: вам ответят.
– Да, сэр…
Он отошел, и мадам Тань спросила:
– Вы сказали правду, что прилетела ваша жена?
Эд усмехнулся и молча покачал головой.
– Вы сегодня такой веселый.
– А вы – красивая.
Тань была красива необыкновенной, ломкой красотой полукровки: на смуглом лице сияли серые длинные французские глаза.
– Как мой мальчик? – спросил Эд.
– Билл прелесть.
– Вы его очень любите?
Тань удивленно посмотрела на Эда.
– Разве таких любят? – спросила она. – Таких жалеют.
– Это теперь называется «жалеть»? В таком случае пожалейте меня.
– Разве вас надо жалеть? Вы такой сильный человек…
– Вы обманываетесь, Тань.
– Нет. Просто вы не знаете про себя ничего. А ваши женщины не умеют понимать силу мужчин. Ваши женщины избалованы вами. Вы им дали равноправие, и это погубило их. И, конечно, вас.
– Это все философия, Тань. А правда заключается в том, что Билл моложе меня и сильней.
– Он маленький, слабый мальчик. Вы, европейцы, все понимаете не так, как надо. Вам кажется, что сила мужчины проявляется только в постели…
– Это неверно?
– Это слишком рационально, чтобы быть верным. Любовь – иррациональна, она должна быть отрешенной от плоти. Сила мужчины проявляется в том, как устало он говорит с женщиной, как он шутит, пьет чай, как он грустит, как он смущается случайной измены с другой…
– Вы действительно верите в то, что говорите?
– Зачем иначе говорить?
– Откуда у вас мои книжки, Тань?
– Я их взяла в библиотеке, когда узнала от Билла, что вы умеете писать.
– Вы тоже умеете писать.
– Видите, какой вы сильный, – сказала она, – вы не засмеялись надо мной, а добро пошутили. Вы умеете сочинять, а я – писать, это же разные вещи.
Подошел кельнер и, дождавшись, когда Тань кончила фразу, сказал:
– Вот номер телефона отеля, где остановились журналистки, сэр.