— Ты готов отвечать перед Повели-и-ителем?
— Готов. Я верю в справедливость Тиррена арк’Лейра. А вот в твоем благоразумии все больше сомнений, Алида. Я надеюсь, у тебя хватит ума понять, что в этом замке ты лишняя?
На лице драконессы отразилась сложная работа мысли.
— Хорошо, раз ты настаиваешь, я уеду. Но учти, дядя Тиррен узнает об этом! — заявила девушка, упрямо тряхнув темными волосами. А затем повернулась ко мне: — А ты, человечка, ходи, да оглядывайся!
— Не смей угрожать ей! — рыкнул Нико, загораживая меня собой.
Развернувшись на каблуках, Алида быстрым шагом направилась к дверям. На ходу вытянула руку в направлении обеденного стола. Темное полированное дерево покрылось коркой льда, а затем осыпалось на пол тленом.
2. 2
Демонстрация возможностей ледяной драконессы впечатляла. Я соскочила со стула и подошла к жалким останкам того, что было на вид крепким столом, верно служившим многим поколениям арк’Одденов.
— Какое хамство, врываться в чужой дом и ломать мебель! — проворчал Нико. Уцелевшие фрагменты деревянных ножек охватило голубое пламя, превращая их в золу, которая тут же исчезла под действием бытового заклинания.
Нико попытался завладеть моей рукой.
— Дана, извини за эту нелепую сцену… — тут он слегка замялся и добавил: — И за вчерашний день тоже…
Я подняла голову и посмотрела в прекрасные глаза ледяного — глубокие и синие как море. Думала закатить истерику, но против собственных ожиданий, губы дрогнули в улыбке. Безвинно погибший стол перенаправил мой гнев только на негодную драконицу. Сейчас я была далека от того, чтобы винить Нико за холодный прием в доме его матери, и уж тем более за визит этой мерзавки Алиды, которого тот не мог предугадать.
Конечно, предположить, что мать-драконесса слегка не обрадуется безродной невесте сына, было просто, но дракон слишком уверен в себе, чтобы обращать внимание на чьи-то протесты. Я невольно перевела взгляд на его чувственные губы и ощутила, как пересохли мои собственные.
Нет, винить в том, что я здесь, нужно только меня. Если бы не апатия, которая придавила сознание после пробуждения в лазарете, разве позволила бы я затащить себя в горную Иллирию? Напротив, я почти без возражений разрешила посадить себя в каррус и увезти. Втайне надеялась, что здесь, в новой обстановке, спокойно обдумаю, кому и, главное, что рассказывать о темном пришельце, который принял обличие Эйнара Смелого. И о том, что он снится мне, потому что считает меня Избранной темной.