— А ты хочешь сидеть без сахара? — я скрестила руки. — Или мне
сделать тебя топливом для Гардианов?
Она замолчала, а я повернулась к холму, размышляя. Этот мир был
грязным пятном — пустоши, зомби, банды вроде Bath Boy Gang, что
шатались у реки, выменивая ржавье на сахар. Политическая карта тут
была проста: либо ты сильный, либо мёртвый. Я была одна против всех
— зомби, что бродили сотнями, жрали всё, что движется, банды, что
грабили слабых, и этот хаос, что остался после войны, о которой я
знала только из обрывков слухов. Флора была жалкой — колючие кусты
у реки, ягоды, что кислили рот, редкие травы, что я собирала для
смеси. Фауна — зомби, твари с конфетными телами, да крысы, что
грызли мои запасы. Но я строила порядок — мой лагерь, мои стены,
мои Гардианы.
— Принцесса! — ещё один голос, хриплый и резкий, раздался от
костра. Я обернулась и увидела Шоколадку — тёмного, квадратного
конфетного солдата, что я сделала из шоколада и соли для охраны. Он
тащил крючковатый шест, что мы нашли в руинах.
— Что?! — я шагнула к нему, чувствуя, как терпение трещит.
— Банда у реки, — он ткнул шестом в сторону горизонта. — Видели
дым от того, что упало. Идут туда.
— Чтоб их зомби сожрали, — я выхватила шест, глядя на
северо-восток. — Лимончик, Карамелька, Шоколадка — готовьтесь.
Завтра идём к реке. Если банда доберётся до упавшего раньше, мы их
прогоним.
— А если там ловушка? — Лимончик скривился, его кислое лицо
стало ещё кислее.
— Тогда Жвачные стражи разберутся, — я хлопнула в ладоши, и
Пепперминт подскочил, чуть не уронив свою ложку. — Пепперминт,
смесь для стен — без ягод, только патока! И не ешь её, ясно?
— Да, Принцесса, — он кивнул, ковыляя к горшку, а я посмотрела
на холм, где росли мои стены. Этот лагерь был моим — грязным,
маленьким, но моим, и я сделаю из него королевство, даже если
придётся выгрызать каждый кусок из лап зомби и бандитов. Этот
корабль с неба — не просто мусор, и я найду его первой, чего бы это
ни стоило.
Ночь в этом мёртвом месте была холодной и сырой, как в
морозильной камере. Я сидел в подвале, прислонившись спиной к
влажной стене, где плесень разрослась в пятна, похожие на размытые
схемы давно сгнивших плат. Сквозь щели в потолке пробивался тусклый
свет, выхватывая из мрака клочья пыли, что кружились в воздухе под
воем ветра. Шаги той толпы кислотных тварей, что гнались за мной
прошлым днём, давно стихли, но тишина звенела в ушах, словно в
предвкушении чего-то большего. Ноги дрожали с непривычки и целой
ночи сидения на полу без движения, лианы, что стали моими рукам,
цеплялись за липкую грязь пола, а сама голова гудела, как старый
генератор на последнем издыхании. Я сжал руки обхватывая ими
голову, ощущая, как металл и живая ткань сплетаются в этом теле —
теле, которое я пока не понял как устроено и как оно вообще могло
существовать.