Он как-то обречённо вздохнул и всё-таки подхватил меня под бёдра. Стало гораздо удобнее и приятнее, да настолько, что сердце в груди затрепетало. Мне казалось, что я впитываю в себя энергию Даниэля, насыщаюсь ею, как изголодавшаяся нищенка. Но он не сопротивлялся, просто обнимал меня в ответ.
Не знаю, сколько времени я так провисела на нём. Но в какой-то момент ощутила, что Дан куда-то меня несёт. Подняла голову, осмотрелась, и с удивлением обнаружила, что мы с ним находимся в бассейне. Дойдя до края этой большой прямоугольной чаши, Даниэль остановился и посмотрел на меня.
— Дальше сама.
— Нет, — замотала головой.
— Да, Тори, — произнёс назидательным тоном. — Но я буду рядом. Сейчас моё слишком близкое присутствие влияет на твоё восприятие себя и реальности. А ты должна научиться справляться с огнём самостоятельно. Попробуй немного поплавать, почувствуй свою силу.
Я честно попыталась отцепиться от Дана, но не смогла себя заставить. В этот момент меня пугал совсем не огонь, а понимание того, что, как только я это сделаю, наше единение разрушится.
— Не могу я тебя отпустить, — призналась, зажмурившись. — Не получается.
Он горько усмехнулся.
— Вспомни, что я тебя бросил. Позорно, трусливо, письмом, — сказал мне на ухо. — А потом ещё и похитил. Держал в лаборатории.
И я на самом деле вспомнила. Эти его слова отрезвили сильнее погружения в холодную воду с головой. В миг включилось сознание, напомнившее, что наши отношения с Даниэлем давно закончились. И мне точно не стоит вот так к нему липнуть. Где, в конце концов, моя гордость?
Ноги расплела через силу. Убрать руки оказалось ещё сложнее, но я справилась. А потом оттолкнулась ладонью от груди Дана и стремительно поплыла к противоположному краю бассейна.
Где-то на пятом гребке ощутила, как возвращается огонь, но теперь хватило одного мысленного приказа, чтобы его усмирить и подавить. Мне сейчас вообще было не до разбушевавшейся стихии. А в мыслях царила неразбериха и горечь от осознания, что Даниэль Сеш до сих пор имеет на меня просто колоссальное влияние. А моя душа всё ещё готова тянуться к нему, как к самому родному в мире.
Зацепившись за борт, я обернулась к Дану. Он уже выбрался из бассейна и теперь стоял у его края, внимательно наблюдая за мной. Мокрый, взъерошенный, но всё равно до безумия близкий. Из одежды на нём остались только промокшие светлые брюки и больше ничего. Его кожа была всё такой же смуглой, как раньше, но руки стали сильнее, на них бугрились мышцы. На рельефном торсе отчётливо просматривались кубики, а на груди появилась татуировка, которой раньше точно не было.