Что им двигало в наибольшей степени, когда предлагал помощь и
просил не уводить «сапсан» к Земле? Желание увидеть барышню?
Конечно, хотел и увидеть, и обнять, но не только. Досрочное
возвращение означает конец её космической карьеры, бесповоротно и
навсегда. Гагарин-старший наверняка не расстроится, в аппаратных
играх в ЦК ему даже лучше: вечный соперник Гусаков лишится одного
из козырей. Правда, пока Андрей шустрил у Земли и на Луне, в Москве
произошли какие-то сдвиги, образован Госкосмос СССР, но им
командует не первый космонавт Союза, тот получил новый портфель в
ЦК. На станцию новости попадали в сокращённом виде, разбираться
придётся внизу. Дело в другом. Лариса мечтала летать, и очень
скверно, если её надежды разлетятся в прах после первой же попытки.
Надо максимально ей помочь… Даже против интересов отца.
Она вплыла в открытый люк и прошептала, точнее – просипела:
- Не смотри на меня!
Понятно, что «здравствуй, любимый» и прочих нежностей сложно
было ожидать, связь с Землёй включена, в ЦУПе слышат каждое слово,
да и всё пишется. Но это уже перебор. Андрей постарался отвести
глаза от её распухшего лица, живой иллюстрации к шутке про «утро
китайских пчеловодов», но в реальности было не до шуток. Помимо
сочувствия встал вопрос: как общаться с туристами.
Конечно, в период подготовки к полёту немного подтянул
разговорный английский, запоздало жалея, что не в полной мере
использовал время отложенного старта на общение с будущими
посетителями «Салют-11», и в ЦПК это не предусмотрели, полагаясь на
космонавта-экскурсовода, ныне временно нетрудоспособного. Поэтому
когда в люке показалось седоусое лицо пожилого немецкого
миллионера, выдавил из себя:
- Гутен морген, герр Шнайдер!
- Гутен морген, герр уберлойтнант! Шпрехен зи дойч?
Андрей с чувством пожал протянутую руку. Немец тоже выглядел не
именинником, но явно чувствовал себя куда лучше профессиональной
космонавтки.
- Найн, герр Шнайдер… По-русски… И… ммм… литл инглиш.
- Гут! Я немного понимай русский в Звёздный городок… Как это
по-русски… Не ссы, прорвёмся!
Его учитель русского языка на земле явно был не из профессуры
МГУ.
Миссис Хильштейн не то чтобы совсем плохо себя чувствовала, но
пребывала в некой прострации от непривычного зрелища и ощущений.
Это была маленькая хрупкая еврейка, по краткой характеристике,
переданной из ЦУП – крайне неприятная личность, чей муж банкир с
радостью заплатил десятки миллионов, чтоб избавиться от неё на
восемь месяцев, необходимых на подготовку к полёту, собственно вояж
на орбиту и реабилитацию после приземления. Она перебралась на
станцию, начала осматриваться с выражением удивления, недоверия и…
ростовщической оценки.