А вот коррупционные схемы представлены вполне себе даже
подробно.
Вместе с тем я прекрасно отдавал себе отчёт, что все мои
документы могли сработать только в одном случае — если дело дойдёт
до суда, а суд будет повыше, не в губернии. Ну или состав
губернского суда будет изменен.
А вместе с тем полилась, как песня, исповедь Тараса.
— Я же не хотел душегубцем стать, — махнув на себя рукой,
начинал говорить Тарас.
Однако, мне кажется, что не только осознание своих грехов вот
так скрутило и будто катком переехало мужика. Тарас упоминал
Елизавету Леонтьевну как-то по-особому, с придыханием. Однажды,
когда бывший унтер-офицер, а ныне дезертир говорил об этой женщине,
у меня даже сложилась картинка, будто это он сейчас Кулагину
выглаживает по самым интимным местам. Прямо садись да пиши роман
про любовь унтер-офицера, отца-одиночки, вынужденного стать
бандитом, при этом не растерявшего свою человечность, а ещё до
смерти влюблённого в свою госпожу.
— Бух! — большой кулак Тараса ударил о столешницу, сотрясая
глиняные тарелки, а также стеклянные бокалы, что были поданы
мне.
Все кто сидел за столами в трактире, прекратили свои разговоры и
посмотрели в нашу с Тарасом в сторону. Я поднял и спустил руку,
показывая таким жестом, чтобы бойцы моего сопровождения садились и
продолжали заниматься своими делами. Мол, всё спокойно.
— Продолжай? — сказал я.
Услышал я много интересного. Сейчас я ещё больше убежден, какая
же Кулагин первостатейная тварь. Это я пощадил Олену, ту девушку,
которая собиралась меня отравить по приказу вице-губернатора. Если
говорить положа руку на сердце, то я её отпустил не за тем, чтобы
Олена какие-то послания передавала Кулагину, а просто чтобы не
убивать женщину, пусть даже и ту, которая была готова убить меня.
Просто я нашёл повод, чтобы сохранить Олене жизнь.
Однако получается, что я, отправляя её обратно к заказчику, тем
самым, пусть и не своими руками, всё-таки её убил. Кулагин в
моменте испугался, что я лишь даю какое-то ему послание, ставлю ему
чёрную метку, предупреждаю, что буду на него охотиться. А может,
всё потому, что он старается не оставлять следов, несмотря на то,
что очень громко и широко шагает. И вот решил убрать одного из
свидетелей, ту, которая могла бы указать, что именно Кулагин
отдавал ей приказ на мое устранение.