Затем последовал удар ногой под колено — с такой скоростью и
силой, что наш хвастливый силач рухнул в пыль, как подкошенный.
Звук падения его массивного тела эхом разнёсся в установившейся на
площадке тишине. Кто-то из новобранцев присвистнул от
удивления.
С каким-то мрачным удовлетворением я наблюдал, как ликиец
барахтается на земле, пытаясь найти слетевший шлем и подняться на
ноги. Его ругательства на родном языке были прерваны метким ударом
подкованного сапога в челюсть. Даже мне стало немного не по себе от
этого звука.
Мускулистый воин распростёрся у ног раскрасневшейся девушки, но
надо отдать ему должное — сознания не потерял и всё ещё пытался
встать. Я видел, как дрожат его руки, как он силится приподняться,
но тело отказывается подчиняться. В его глазах читалось не столько
унижение, сколько искреннее недоумение — как эта хрупкая на вид
девушка смогла так легко одолеть его?
Площадка взорвалась возгласами и свистом. Откуда-то набежали
другие солдаты и офицеры — новости в казармах разносятся быстрее
лесного пожара. Я заметил, как некоторые ветераны обмениваются
понимающими взглядами и монетами — похоже, делали ставки на исход
поединка.
Шейла помогла потрёпанному ликийцу подняться, и в этом жесте не
было ни капли снисходительности или злорадства. Затем она
обернулась к нам, и я увидел в её глазах не триумф, а какую-то
спокойную уверенность. Всё-таки теперь мы были её подчинёнными, и
она отвечала за жизнь каждого из нас.
Больше желающих оспорить её должность действительно не нашлось.
Капитан Балс, всё это время наблюдавший за поединком с едва
сдерживаемой усмешкой, объявил, что завтра рано утром мы покидаем
город. После этого все начали расходиться, обсуждая увиденное
приглушёнными голосами.
Я задержался у входа в казарму, наблюдая, как последним, не
поднимая глаз и потирая ушибленные места, заходит внутрь огромный
ликиец. В его походке читалась растерянность человека, чей мир
только что перевернулся с ног на голову. Мне даже стало его немного
жаль — я знал, что у него на родине такое поражение от женщины
будет считаться несмываемым позором.
— Не расстраивайся, Герт, — я похлопал приунывшего гиганта по
плечу, догнав его у входа. — Кажется, я раньше видел эту девицу на
турнире Хранителей.
Я намеренно умолчал о том, что сам неоднократно участвовал в
этих почётных состязаниях. Некоторые тайны лучше хранить при себе.
У каждого из нас здесь было своё прошлое, и не всегда такое,
которым хочется делиться.