Мы вошли в Особую Императорскую Академию и первым, что увидели,
оказался гигантский шлем драгуна, расположенный в холле. Опущенное
забрало напоминало клюв хищной птицы. Линз не было, вместо них –
узкая смотровая щель, в которой словно расплескалась тьма. Несмотря
на то, что его тщательно отполировали, шлем-кабина все еще хранил
отметины о былых сражениях.
– Это часть драгуна Императора Петра Второго, – шепотом сказала
мне Дарья.
– Он тоже был управителем? – не успел я договорить, как мысленно
выругал себя за глупый вопрос, ответ на который находился прямо
перед моими глазами.
– Как и его дед, – кивнула Дарья. – Шлем драгуна Петра Великого
находится в Академии в Санкт Петербурге.
– А наш Император?... – оторвав взгляд от шлема, я посмотрел на
скелет полоза, который крепился позолоченными цепями прямо к
высокому потолку.
– Тоже управитель, – Дарья коснулась моей руки, увлекая за собой
к лестнице, огибающей шлем с двух сторон.
Распутин ждал нас на широком пролете между первым и вторым
этажами и, едва завидев, продолжил подъем. Миновав длинную череду
белокаменных ступеней, которые частично скрывал мягкий алый ковер,
мы оказались в просторном коридоре. Сейчас он пустовал, но из
приоткрытой двери на противоположной от нас стороне доносился тихий
гомон голосов.
Пока мы шли к дверям, возле которых уже стоял Распутин, я
смотрел по сторонам. Убранство Академии было величественным и
пафосным: окна почти от пола до высокого потолка, тяжелые люстры,
белые колонны, знамена Российской империи вперемешку с гербовыми
знаменами дворянских родов-управителей, среди которых я заметил и
свой собственный с черным вороном.
В промежутках между флагами висело оружие и картины,
изображающие сражения драгунов не только с полозами. Но и с другими
боевыми доспехами. Даже перед лицом общей угрозы люди не смогли
преодолеть вражду друг к другу и сдержать свои амбиции. Лишним
свидетельством этому служила и идущая сейчас война с французами.
Наверное, когда она закончится, на этих стенах появится больше
картин в тяжелых золоченых рамах.
– Прошу вас поспешить, – раздался тихий и вкрадчивый голос
Распутина, – позже у вас будет достаточно времени, чтобы
осмотреться.
Мы с Дарьей вошли в зал. Наш нетерпеливый провожатый зашел сюда
последним и закрыл за собой тяжелые двери. Не успел он это сделать,
как решительным шагом направился к трибуне, где его дожидались еще
два человека: скучающий грузный мужчина в мундире, усеянном
наградами, и сухенькая старушка – божий одуванчик в длинном черном
платье в пол и короткой вуалью на морщинистом лице.