– Что думаешь? – спросила девушка.
– По всем заветам Распутина надо их вскрыть, если хотим узнать
правду. – Я посмотрел на хозяев дома, мило беседующих с цветасто
разодетым пожилым франтом. – Самый надежный способ.
– А если в результате окажется, что они обычные люди?
– Тогда извиняться будет уже не перед кем, – со всей возможной
серьезностью ответил я, чем вызвал у Дарьи едва заметную
улыбку.
Впрочем, девушка практически сразу вновь стала серьезной и
спросила:
– Ты совсем не нервничаешь?
– Нервничаю, – спокойно признался я, нисколько не изменившись в
лице.
– Что-то не похоже. – чуть поморщилась Дарья .
– Просто подавляю ненужные эмоции. Они не помогают, а скорее
мешают.
– И где ты этому научился?
– На войне.
– На какой? – брови девушки приподнялись.
– На… – я понял, что увлекся анализом обстановки и сболтнул
лишнего. – Отец и братья рассказывали. Они всякое повидали.
Дарья задумчиво кивнула, а я облегченно выдохнул: кажется,
получилось выкрутиться. Возможно, наш разговор бы и продолжился, но
хозяева пригласили всех за стол. Мы прошли в просторную залу, где
нас рассадили за длинным столом так, чтобы все женщины оказались с
одной стороны, а мужчины с другой. К такому разделению я не привык,
но в гости, даже к копиям, со своим самоваром не ходят. Да и не
факт, что Долгоруких заменили.
Моими соседями оказались тот самый «модный» старик и грузный
мужчина, который дышал так тяжело, словно только что поднялся на
девятый этаж пешком. Дарье повезло чуть больше: слева от нее сидела
молодая девушка, то и дело украдкой поглядывающая на меня, а справа
скучающая женщина бальзаковского возраста, которую больше
остального интересовал уровень вина в ее бокале.
Познакомиться с соседями мы не успели, так как начался
непосредственно сам званый ужин. Первым подали суп с мясом,
которого я прежде никогда не пробовал. На вкус вполне съедобно, но
все же непривычно.
– Ах, – блаженно прикрыл глаза разодетый франт, – Павел Юрьевич,
вы нас балуете. Не каждый день удается отведать столь прекрасного
черепахового супа!
Сидящий во главе стола хозяин дома благосклонно кивнул, а у меня
кусок застрял посреди горла. Вот уж никогда бы не подумал, что
стану есть черепаху, пусть и не в сыром виде. Но опозориться при
всех было недопустимо, поэтому суп был съеден полностью.