– И я уже решил, – продолжил Ванов, – отстранить вас обе-обоих до особого распоряжение Мана.
– Кто поведет эту Стрекозу?
– Есть человек уже проверенный? – поинтересовался и второй.
Ван решил, что они всё знают, и выдал поданное ему, как в былые временя – жаль, что не эскимо – потому что без палочки и без так любимого всеми анти-диабетчиками:
– Шоко-Лада, – ибо Шок и его пок-Ладистость никто еще не додумался, как можно совместить.
– Вы сможете меня простить, если я не шпион, а только просто так, – сказал один из них.
– Что это значит, саботаж? – пошел Ван нахрапом в разведку.
– Нет, но я сам сразу пришел сюда из немецкого плена.
– Что-с? – простите, милейш-ший.
– Да, вот так, – поддержал его второй, – он сам мне рассказывал и могу подтвердить, что он говорит правду.
– Ты так решил?
– Да.
– Почему?
– Он плохо говорит по-немецки для систематического уровня жизни за границей.
– А ты?
– Почти, как он.
– Да? А ты откуда знаешь эти пару слов: зик хайль и дранк нах остен?
– Я ходил в лобовую на их бронепоезда.
– Ты?!
– Не понимаю, что здесь удивительного.
– Ты на немца, даже на американца, похож больше, чем он.
– У меня маскировка, а он прет, как подсадной на Плешке.
– Ничего не понимаю? – еще больше удивился самому себе Ванов, – ибо, второй?
– Второй?
– Я имею в виду, здесь нет никого третьего? – и сам полез на паровоз, как будто он был почти его собственный.
– Что?
– Странно, ибо куда вы дели моего стажера?
– Вы уверены, что стажер один может кататься на паровозе? Ты видел? Я нет.
– Я тоже никого не видел, кроме медведя.
– Нич-чего не понимаю.
– Вам надо сравнить этот паровоз по документам с тем, который раньше был в наличии.
– Документ у меня при себе, – сказал Ванов, и слез с подножки.
На разгоряченном тендере он прочитал:
– Меня не догонят, – это было написано здесь раньше!
– До нас?
– До нас здесь никого не было, этот паровоз шел, как камень на дно, хотя и пущенный из рогатки по яблоку из соседнего сада, так как своего у него никогда не было, – ответил второй.
Ванов еще раз обошел вокруг паровоза, но других мыслей всё равно не появилось, он сказал:
– В виду того, что я почти всегда верю телеграфу, а вы всё равно ни в чем не признаетесь, один будет всё равно шпионом, а другой сбежавшим с вольного поселения самозванцем.
– Это хорошее предложение, – сказал один, – но тогда кем будет тот – один из вашего контингента – когда он найдется, инопланетянином, что ли, из Черной Дыры, единственно, чем-то оставшимся на небе.