Я промолчал. Конечно не стоило его
писать. Но теперь уже какой смысл обсуждать что-то, что случилось и
рассуждать задним числом? По резаному не режут.
— Мамуля, я тебя очень люблю. И ты
правильно сделала, что это письмо написала. Да, все пошло не так,
как хотелось, зато не осталось недомолвок.
— Как ты меня назвал?
Мамуля?
— Ой, прости, вырвалось… —
переполошился я. Я же так иной раз ту свою маму называл.
— А мне понравилось, — заулыбалась
маменька. — Мамуля… Непривычно, зато душевно. Пойдем вниз, руки
помоем, заодно посмотрим – уехала ли графиня. И Аня наша с Людмилой
должны вернуться. Ты мне потом расскажешь – что там наша с тобой
воспитанница придумала, чтобы дрова на усадьбе не крали.
— Это наше с тобой стихийное бедствие,
а не воспитанница,— вздохнул я. Покачал головой: — А супруге
товарища министра внутренних дел некоторые вещи лучше не
знать…
Особенно про то, что барышня проводит
инструктаж для бывших солдат, один из которых был раньше сапером.
Впрочем, Москва-матушка нашествие Наполеона пережила, а уж Аньку
как-нибудь перетерпит.
Всадник
без головы мчался по прерии, хлестала высокая трава, а его конь
время от времени кусал попадавшихся на пути мустангов.
Нет, не
то!
Вахмистр
Гусев уже четвертый день шел по красному марсианскому песку,
изнывая от жары. Воды, которую тащил за ним верный Пет-Кун,
оставалось совсем мало. Гимнастерка, намокшая от пота высохла и
заскорузла, а хромовые сапоги, что Гусев справил после ухода из
армии и, которыми очень гордился, порвались и их пришлось заменить
на марсианские сандалии. Обувь оказалась крайне неудобной, песок
забивался внутрь, но выбора не было.
—Ваня, а откуда он взял сандалии?— спросила Анька, отвлекаясь от бумаги, на которую заносила мои
фразы.
.— Как это,
откуда? Он их в разрушенной хижине взял, в оазисе.
Анечка
пошелестела страницами, делая вид, что что-то там ищет, хотя, она
все помнит.
— Нет у нас
ничего про оазис. Если в оазисе, тогда нужно вставить кусок – вот,
на их пути попался оазис, они зашли, что-то увидели. Может, сначала
немножко повоевали? Только давай без крови. Куда нам кровышшу-то
разводить?
Зануда,
блин. Но про кровышшу не будем. и про черепа, трескавшиеся и
разлетающиеся на куски, под ударами, словно арбузы. Пусть кто
другой штампы придумывает.
Может, он
подошвы веревочкой привязал? Но откуда взялась веревка?