III, мы
с батюшкой решили отправляться на поезде. «Мы решили» — я,
разумеется, погорячился. Никто меня ни о чем не спрашивал, а
загрузил в экипаж и доставил (вместе с батюшкой) до вокзала, на
перроне которой уже стоял небольшой — всего в пять вагонов,
поезд.
Вагончики
забавные — небольшие, каретного типа, на четыре купе. Проводник
последнего вагона как раз выгонял какого-то коллежского
асессора.
— Так
вагон-то пустой! — горячился асессор. — Не убудет, если я в нем до
Царского прокачусь.
— Не
положено, — строго отвечал проводник. — Вот, когда вас к государю
императору вызовут — тогда и поедете.
Коллежский
асессор что-то проворчал, но покорно отправился к другому
вагону.
— А нам
сюда, — указал батюшка как раз на последний вагон, присовокупив: —
В этом вагоне министры едут, разные сановники, да прочий люд, вроде
тебя, которым государь аудиенцию назначил. А остальные, кто просто
при дворце служит — в других.
Что ж,
если мне нынче положено прокатиться в «министерском» вагоне,
отказываться не стану. Да и как отказываться, если у батюшки при
себе жетончик, который полагается показать проводнику, подтверждая
мое право на «спецвагон»?
Уселись,
вагончик тронулся.
— Иван, ты
мне вот что скажи… — начал отец, посматривая на меня исподлобья. —
Хочу с тобой кое о чем поговорить, но не знаю, как ты это
воспримешь.
Явно
что-то хочет спросить, но смущается.
— Батюшка,
спрашивай.
— Шибко
меня смущает, что твоя невеста срок свадьбы решила перенести, —
сказал-таки батюшка. — Ты уж прости, но обычно, барышня, ежели
своего жениха любит, желает поскорее с ним свадьбу
сыграть.
Эх, а уж
меня-то это как смущает. Я-то себе уже картинку семейной жизни
нарисовал — чтобы у нас с Леночкой свой дом был, и не меньше трех
ребятишек. И с чего это у меня такие желания? С той Ленкой, из
прошлой жизни, мы только до двух договорились.
— Как я
думаю, моя Елена желает пользу обществу приносить, — осторожно
сказал я. — Подружки у нее на разные курсы идут, а что она? Дескать
— станет женой провинциального следователя, вот и все.
— Все
нынче как-то по-дурацки у вас. Вот, то ли дело в мое время было, —
пустился отец в рассуждения. — Хоть девка какая, а хоть и барышня,
твердо знали — замуж идти, деток нарожать, супругу своему быть
опорой. Эх, молодежь-молодежь…
— Батюшка,
ты так рассуждаешь, как будто тебе лет сто, а тебе и всего сорок
семь. — хмыкнул я. — Да кое-кто считает, что молодость до сорока
четырех лет длится. Так что, ты сам немного от молодых
ушел.