Промолчу,
что так считает Всемирная организация здравоохранения, из-за того,
что общество стареет. И пенсионную реформу как-то оправдывать
нужно.
Отец
ничего не сказал, но малость приосанился. Вишь, даже пузо
втянул.
— Я, Ваня,
к тому речь веду, что может и так быть, что твоя невеста вовсе от
свадьбы откажется.
— Обидно
будет, — честно ответил я.
Наверное,
если бы мое сознание было сознанием двадцатилетнего человека, а не
того, кем я был на самом-то деле — тридцатилетнего, ответил бы
по-другому. Мол — быть такого не может, Леночка от меня ни за что
не откажется. Да и чувствовал бы себя иначе. Но в прошлой жизни у
меня был кое-какой опыт расставания, поэтому знал — будет и больно,
и печально, но руки на себя я не наложу, и в конце концов смогу
пережить.
— Будет
обидно, горько, но что поделать? Жизнь есть жизнь, готовых рецептов
не бывает.
Отец
пристально посмотрел на меня, покачал головой:
— Что ж,
отрадно слышать. Теперь дозволь у тебя узнать — как ты к своей
Анечке относишься?
— В каком
смысле? — не понял я. — Я уже маменьке говорил — как к младшей
сестренке.
— Ваня, а
теперь выслушай меня, только обижаться не вздумай,
хорошо?
—
Попробую, — кивнул я.
Отец
немного помялся, видимо, задумывался — как ему приступить к
разговору. Наконец, решился.
— Ваня, ты
как угодно можешь к ней относиться, но все равно — она не твоя
сестра, и никогда ею не станет. Дружить? Нет, я в этом не уверен.
Понимаешь?
— Не
очень.
— Не
очень… — повторил батюшка мои слова, снова хмыкнул. — Так вот,
дорогой сынок, иной раз от такой дружбы между мужчиной и женщиной
детишки появляются — смекаешь?
—
Ага.
—
Смекаешь, значит, уже неплохо. И ты мне сейчас не говори, что
Анечка — ребенок. Ну да, девчонке пятнадцать лет, выглядит
помладше, только, родной мой, это все преходяще. Год-два, вытянется
девчонка, из нее настоящая красавица выйдет. Да она и сейчас уже
очень красивая. Неужели не видишь? Вы в Москву уезжали три месяца
назад. Может, ты-то и не заметил, а я вижу — растет девчонка и
хорошеет.
Растет и
хорошеет? А я и не разглядел. Ишь, какой у меня отце-то глазастый.
Все он видит.
— И есть в
кого барышне быть красивой, — заметил батюшка со значением. —
Князья Голицыны свою породу столетиями улучшали, думаю, что и
матушка Анечки твой красивой была.
Про
красоту покойной Аниной мамки не знаю, но не запал бы столичный
барин на некрасивую.