– Фокус, ток не выключай, – приказал я, пока не увидел, что
существо развалилось окончательно. – Сушим эту заразу до конца.
Но нет, после нескольких судорог тело обмякло, превращаясь в
груду безжизненной массы, скользкой, но уже не агрессивной.
Постепенно некоторые участки превратились в тёмную корку, которая
крошилась, как сухая грязь.
Я выпрямился, шумно дыша. У меня болело плечо, рёбра тоже ныли –
чувствовалось, что будут огромные синяки. Мокрая одежда прилипала к
телу, чёлка спадала на лоб. Но внутри горел огонь победы.
Гвоздь, смеясь и тяжело дыша, стукнул кулаком о своё бедро:
– Вот это да! Мы это сделали, командир! Глянь, он сдох!
– Да уж, – прохрипел Батя, садясь на корточки. – Здоровенная
тварь была, а теперь – месиво.
Клей обнял Фокуса, который всё ещё сжимал рубильник:
– Сработало, мужики! Электрошоковая агония, я ж говорил – самое
оно!
Кора спустилась с возвышения, где прикрывала нас, и кивнула
удовлетворённо:
– Ну, как минимум, не придётся больше бояться, что кого-то
засосёт в ливнёвку.
Старший держался за ногу. Я подошёл к нему, осмотрел рану –
глубокий порез, но вроде не артерия. Нужна перевязка, и всё. Тень
помог ему сесть на обломок бетона.
– Ну что, все живы? – спросил я, обведя взглядом команду.
– Живы, – откликнулись хором.
Я ощутил тяжёлое облегчение: Склизня больше нет. Как минимум,
одну гигантскую угрозу мы снесли. Напряжение было колоссальным, но
ребята показали себя хорошо.
– Собираем трофеи и едем обратно на базу, – скомандовал я,
доставая сферу из Склизня.
Обратно ехали в броневике, еле двигаясь по залитым дорогам.
Дождь не прекращался, а я заметил, что в некоторых районах уровень
воды уже доходил почти до колен. Слава богу, мы успели добить тварь
до того, как она стала совершенно неуязвимой.
Когда въехали на территорию гарнизона, я заметил что-то
неладное: там царила какая-то суета. Бойцы бегали с оружием,
слышались крики. Один из бойцов подоспел ко мне, хмурый как
туча.
– Товарищ командир, у нас ЧП, – сказал он.
Я тяжело опустился на перевёрнутый ящик у стены и провёл ладонью
по лицу, размазывая липкую влагу. Дождь за тонкими перегородками
ангара уже не бушевал так яростно, но сырость никуда не делась. В
воздухе висел стойкий запах сырой земли и гари от сожжённых магией
останков.
Рядом со мной, уперевшись спиной о прохладный металлический
лист, стоял Краснов. Его лицо потемнело: видно, что он еле держался
на ногах после вылазки в центр города, а в глазах застыла злоба
вперемешку со страхом. С другой стороны – Ладыжин, сухо сжавший
губы. Видно, что та же самая вылазка и для него прошла не лучшим
образом.