И чем дальше, тем больше в этом «накатанном» чувствовалась
какая-то тягостная неизбежность. Словно этот маршрут — от больницы
до дома, от дома до больницы — и был его судьбой. Нет, даже не
судьбой — жалким остатком той судьбы, которую он когда-то
представлял. Когда-то, давным-давно, у него была цель, что-то
большее, чем просто идеальное выполнение своих обязанностей. Но
теперь цель была забыта, утрачена, распалась под тяжестью рутинной
работы, как это стекло, которое трещало под напором дождевых
струй.
Ему показалось, что в его груди стало тесно. Не от боли, нет.
Просто тесно. Как если бы внутри разрасталась пустота, захватывая
всё больше пространства. Как если бы она обернулась против него
самого, поглощая его изнутри, превращая в пустую оболочку. Ян сжал
руки на руле, но это движение не дало ему никакого облегчения. Он
снова почувствовал, как мысли, словно капли на стекле, скатываются
вниз, исчезают, оставляя мокрый, скользкий след. Только теперь этот
след был внутри, и ничто не могло его стереть.
«Ну и что? Всё прошло идеально. Все живы, все довольны. Но я?
Где я в этом идеальном мире?».
Он думал об этом снова и снова, но ответы так и не приходили. А
капли стекали, и огни за стеклом рассыпались в хаотичную
мозаику.
«Что дальше? Что останется после этого?».
Вопросы крутились, но он уже не ждал ответа. Отвечать было
некому. И даже сам дождь, который шёл без остановки, не мог этого
заглушить.
Машина двигалась по дороге, и Ян ощущал, как мысли его словно
растворяются в этом бесконечном дожде. Голову тянуло вперёд, веки
становились тяжёлыми, и на мгновение он потерял ощущение
пространства. Вдруг — неожиданное покалывание, едва заметное, будто
электрический разряд пронзил его виски. Голова слегка пошатнулась
влево, но он не понял, было ли это реальным движением или просто
игрой сознания. Машина, казалось, чуть дёрнулась в сторону, как
если бы её невидимая рука толкнула изнутри. Это не было похоже на
обычную тряску от неровной дороги — нет, это что-то другое.
Внутренний ритм дороги словно нарушился, будто её гладкая,
тянущаяся лента вдруг стала иной, неестественной.
Ян нахмурился, тряхнул головой, как будто пытался сбросить
странное ощущение. Он взглянул на приборную панель, но всё было в
порядке: скорость ровная, бензина достаточно, свет фары всё так же
рассеивал дождь. Лобовое стекло оставалось покрытым мельчайшими
каплями, что стекали вниз в небрежных, неупорядоченных потоках.
Однако внутри всё было иначе. Внутри Ян чувствовал странный
дискомфорт, непонятное давление в груди, лёгкую тошноту, будто он
вдохнул холодный воздух слишком резко. Это напоминало миг, когда
мир вдруг замирает, и человек понимает, что нечто идёт не так, но
ещё не знает, что именно.