Жизнь Энруна — старого хозяина конной подводы, встретившего и
уже забывшего странных детишек на лесной дороге — сплошь состояла
из узелков, иначе и быть не может с тем, чей взгляд прозван дурным
с самого детства. В ту пору, к слову, совершенно незаслуженно.
Виновен же он был в лишь том, что родился сыном деревенской ведьмы.
Отца своего не знал, мать же только грустно улыбалась на все
расспросы и легко переводила разговор на другую тему — для ее
таланта это было совершенным пустяком. По словам местных, в селение
ведьма пришла уже в положении, так что родитель вряд ли был среди
деревенских мужиков.
Жили они хорошо — теплый дом на самой окраине поселения,
выстроенный общиной, казался огромным и очень уютным. Ведьма же
использовала свои таланты, выплачивая цену за дом лечением людей и
скотины, настоями и предсказаниями погоды. Роды принимать ей не
давали — на то был храм в селе со слабым, но каким-никаким
храмовником.
Умные люди ведьму уважали и кланялись, если встречали на улице.
Остальные тоже кланялись, но из страха — стоило ведьме скрыться за
поворотом, осеняли себя оберегающим знаком и добавляли к нему
крепкое словцо. Иные же люто ненавидели, сжигая в яркой эмоции
собственные страхи и трусость, обвиняли ведьму во всех своих
несчастьях, бедах и нашептывали храмовнику сжечь ее, пока не
поздно. Храмовник с решением не спешил, прекрасно понимая всю
пользу от женщины с длинными волосами цвета вороньего крыла
При рождении Энруну достался цвет волос матери, впрочем,
довольно быстро сменивший расцветку на раннюю седину — слишком
много всего довелось увидеть мальчику.
К ведьме бежали во время болезней, но чаще всего — в самый
последний момент. Опасаясь за свои души, люди теряли жизни. Винили
же во всякой смерти ведьму. Так вышло и в этот раз — за ведьмой
послали в последние секунды. Нить жизни младшего из шести сыновей
кузнеца готовилась оборваться — тело лихорадило, крупные капли
холодного пота выступили на бледной коже. Тонкий звон оборванной
нити раздался, когда ведьма вошла на порог. Единственное, что могла
она сделать — закрыть мальчику глаза и удалиться. В глазах изрядно
подпивших родичей, выглядело это совсем иначе — словно грязная
колдунья пришла и забрала жизнь и душу их брата и сына.
В ту ночь на окраине деревни было ярко — огненное зарево
моментально сожрало сухие связки соломы, принесенные безутешными
родичами, и принялось за дом. Двери заведомо подперли бревном,
ставни заколотили. Полукругом стояли люди, опираясь на древки вил,
удерживая в руках дреколья — многие пришли поквитаться с ведьмой за
все темное — за неурядицы в доме, свою неладную судьбу и увядшую
красоту.