Нужно было срочно разрядить ситуацию и перенаправить агрессию в
другое русло.
— Брось, Палыч, — Николай улыбнулся максимально дружелюбно. —
Серега просто перебрал малость. Язык без костей, сам знаешь. Не
берите в голову.
Палыч медленно перевел взгляд на Николая, и в этот момент от
стола Шрама донесся громкий возглас:
— Эй, лысый! Это твоя шестерка там языком мелет? Слышь, скажи
своему дружку, что за базар надо отвечать!
Лицо Палыча потемнело от гнева. Он медленно повернулся к
Шраму:
— Ты это кому, Костя?
— Тебе, кому ж еще, — Шрам поднялся, покачиваясь. Он был уже
изрядно пьян, глаза мутные, движения неуверенные. — Набрал шпаны
малолетней, а они языком треплют про чужие дела.
«Вот оно», — подумал Николай. Шрам явно услышал фразу Сереги про
левый товар и теперь раздувал конфликт. Это уже интересно.
— Тебя не спрашивали, — отрезал Палыч. — Сиди тихо и не
отсвечивай, пока зубы целы.
— Ты мне угрожаешь? — Шрам шагнул к их столику, сжимая кулаки. —
Ты, лысая сволочь, мне угрожаешь?
Лом встал, загораживая Палыча:
— Слышь, ты, шрамированный, вали отсюда по-хорошему.
Два дружка Шрама тоже поднялись. Ситуация накалялась с каждой
секундой. Посетители за другими столиками притихли, наблюдая за
развитием событий. Официантка скрылась за барной стойкой — видимо,
пошла звонить охране или сразу в милицию.
«Нужно действовать», — решил Николай. Его целью было попасть в
КПЗ, а не стать свидетелем массовой драки, в которой кого-то могут
серьезно покалечить. Он встал и шагнул вперед, намеренно
вклиниваясь между Ломом и Шрамом:
— Давайте все успокоимся, мужики. Мы просто пришли выпить, никто
ни с кем...
— А ты кто такой? — Шрам смерил его презрительным взглядом. —
Сопляк детдомовский, я тебя знаю. За лысым прячешься?
— Я ни за кем не прячусь, — Николай говорил спокойно, но внутри
уже подготовился. — Просто предлагаю разойтись миром.
— Миром? — Шрам рассмеялся, показывая желтые зубы. — Ну иди
сюда, поговорим «миром».
Он сделал выпад, целясь Николаю в лицо. Николай легко уклонился
— рефлексы, отточенные годами на войне, не подвели даже в
восемнадцатилетнем теле. Но тут же сам нанес удар — аккуратно
рассчитанный, чтобы не покалечить, но достаточно сильный, чтобы
спровоцировать настоящую драку.
Кулак впечатался Шраму в солнечное сплетение. Тот охнул,
согнулся, но тут же выпрямился с дикой яростью в глазах.