Врач прослушала его легкие, проверила сердцебиение, измерила
давление. Все это делалось быстро, механически, без особого
внимания.
— Жалобы есть? — спросила она, записывая что-то в карту.
— Эпилепсия, — повторил Николай. — Были приступы.
— Когда последний?
— Две недели назад.
— Лечишься где-то?
— Нет, еще не успел обратиться...
— Понятно, — она даже не подняла глаз от бумаг. — Одевайся. По
моей части годен.
— Но как же... — начал Николай.
— Слушай, парень, — врач впервые посмотрела на него прямо. — Я
сорок лет в медицине. Эпилептиков видела не один десяток. У тебя ни
одного признака. Здоровое сердце, ясные глаза, координация в норме.
Так что не трать мое время. Если хочешь откосить, придумай
что-нибудь поправдоподобнее.
Николай молча натянул футболку. Первый барьер пройден – вернее,
не пройден. Его признали годным по терапевту. Впереди еще несколько
врачей, но шансы на то, что кто-то из них найдет причину для
освобождения от службы, стремились к нулю.
Капитан Беляев, ждавший у ширмы, удовлетворенно кивнул, увидев
запись в карте.
— К окулисту теперь, — сказал он, указывая на соседнюю
секцию.
Проверка зрения заняла всего пару минут. Николай видел отлично –
в отличие от своего шестидесятичетырехлетнего «я», которому
приходилось носить очки для чтения. Окулист, молодой мужчина в
очках, даже похвалил его:
— Редко встречаю такое хорошее зрение. Единица с небольшим
плюсом.
— Спасибо, — мрачно ответил Николай. Еще один шанс упущен.
Дальше были: хирург, который быстро ощупал суставы и записал
«годен»; невропатолог, старательно проверивший рефлексы и тоже не
нашедший отклонений; отоларинголог, лор, стоматолог... Все они
работали конвейером, не особо вдаваясь в детали, ставя в карте одну
и ту же отметку: «Годен».
Последним был психиатр – пожилой мужчина с умными, усталыми
глазами. Он долго смотрел на Николая, прежде чем задать первый
вопрос:
— Что беспокоит?
— Кошмары, — честно ответил Николай. — Каждую ночь снится война.
Люди умирают. Я убиваю людей. Просыпаюсь в холодном поту, не могу
понять, где я.
Психиатр внимательнее посмотрел на него:
— Интересно, — психиатр положил ручку. — Расскажите подробнее об
этих кошмарах. Когда они начались?
Николай на секунду замялся. Говорить правду было невозможно —
кто поверит в перемещение во времени? Но и солгать убедительно он
не мог. Психиатры чувствуют фальшь, особенно такие опытные.