В окружении экспонатов вроде мечей и
кувшинов, в самом центре музея, на покачивающихся цепях – висел
проржавевший гребной винт двухмачтовой каравеллы «Россия».
Флагман ощутимо покачивался на волнах. Чужие воды били в борт,
грозя потопить каравеллу.
Эрнан Кортес дернул с себя за ворот рубахи, разрывая шнуровку,
обнажая загорелую грудь, на которой висел серебряный крест.
Заскорузлые пальцы крепко тёплый металл. Пересохшие губы торопливо
и машинально пробормотали молитву.
– Капитан! – послышался голос лейтенанта. – Три корабля уже
потоплены, а берег едва виден! Как такое может быть, сеньор
Кортес?!
Эрнан Кортес лишь скривился в ответ. Пушки индейцев били далеко
и сильно, но этим лишь заставляли сердце биться чаще. Скорее от
азарта, чем от страха. Если бы только удалось заполучить эти пушки!
Испания бы захватила весь мир! И к черту золото. Этот металл,
мёртвым грузом, осевший в трюме, только замедлял корабли, мешал
сражаться.
– Отвечайте огнём! – командовал Кортес, не поворачиваясь. –
Высадить десант на берег!
– Но, капитан, в такой шторм…
– Выполнять! – проревел Кортес, и лейтенант скрылся в задней
части корабля. Нечего было и думать что группа отчаянных
головорезов на лодках доплывут до берега Табаско и смогут захватить
форты индейцев. Но пусть попробуют. Хотя бы отвлекут пушки на
себя.
Рядом, словно тень, возникла молодая женщина, закутавшаяся
целиком в фиолетовую ткань, покрытую сажей, и насквозь пропитанную
морской водой. Она беззвучно рыдала.
– Мария, – сказал Кортес, не глядя на наложницу. Ее вид его
почему-то успокаивал, и он сам не знал, хорошо ли это или плохо
сейчас. – Такого ли ты ждала?
– Они не сдадутся, – прошептала Мария на достаточно чистом
испанском. И, несмотря на грохот ядер и шум волн, конкистадор её
отлично слышал. От слов купленной рабыни Кортесу стало не по себе.
Слишком сильна была вера в её голосе.
– Повтори! – грозно затребовал он.
– Они не сдадутся! – крикнула Малинче. – Они сделают все, чтобы
выстоять. Убьют тебя, если на то будет божья воля. Или погибнут,
пытаясь.
Каравелла продолжала двигаться к берегу. Вот уже показались
первые очертания высоких деревьев, защищавших форт от ядер. И
Кортес довольно осклабился.
– Их вера не выше золота, – сказал он. – Тебя же они
продали!
Конечно, женщину из своего народа продали не жители Новой
России, а островитяне юга, но все равно Малинче умолкла. Кортес это
вновь стало нервировать. Наверное, напрасно он взял её на свой
корабль на время сражения... Что женщине делать в бою? Особенно
если она всего лишь переводит слова.