– Сладкая моя. Я совсем обезумел, не
сердитесь, уже много лет я так не заводился с пол-оборота, вы же не
делали ничего, чтобы меня взбудоражить! Ничего! Просто стоит
сказать что угодно, или посмотреть. И готово. У меня в глазах
темнеет, Лорелея, так я вас хочу. Нет, не надо отворачивать личико,
это совсем не стыдно – быть желанной, наоборот. Как мне выразить
чувства? Вот когда даже циник жалеет, что не родился поэтом. Рина,
котенок с апельсиновой шерсткой и злыми зелеными глазищами, Рина, я
зачерствел в последнее время, до меня никто не мог достучаться. И
вдруг – ваш голосок. Ваш. Мы все еще на «вы». Не верю я в
романтику, Рина, не верю. И в любовь, способную разрушить стены
тоже. Сухие факты таковы: я уезжаю завтра. Нет, уже сегодня. Далеко
и надолго. По делам. Я деловой человек, серьезный, немолодой, не
умею ухаживать, петь серенады и скакать счастливым козленком.
– А сколько вам лет, Федор?
– Отгадайте.
Она смотрела в его лицо снизу вверх:
лучики разбегающихся от углов глаз морщин, но так у всех, кто много
смеется, одна глубокая вертикальной бороздкой на переносице –
ерунда.
– Тридцать два… Тридцать пять, –
уверенно сказала она.
– Сорок один.
– ...
– Немало, верно? Не стану говорить,
что жизнь серьезная штука, что я многое повидал. Вешать спагетти на
ваши розовые ушки. Мне уютно, тепло, светло рядом с вами. Один
минус – приходится сдерживаться, чтобы не пугать. Ведь вы
напугались, крошка. Почему?
– Так.
– Значит, кто-то был с вами груб.
Много идиотов на свете. Нужно просто перевернуть испорченную
страницу и рисовать дальше.
– Рисовать?
– У вас такие пальчики, Рина!
Тонкие, длинные, заостренные... Знающему человеку есть, от чего
сомлеть. Королевские ручки, Рина. Они огрубели от бесконечных
стирок, за ними плохо ухаживают, небрежно. В лучшем случае мажут
кремом раз в два дня. Верно?
– Еще реже.
– И?
– Федор.
Она коснулась губами его шеи. Вокруг
белесого старого шрама кожа покрылась мурашками.
– Отпустите меня, пора спать.
Он точно очнулся, встряхнул головой
и хмыкнул.
– Наваждение какое-то. Могут два
чужих человека быть настроены на одну волну? Мне ведь даже не надо
было вас видеть, чтобы понять… ОНА! ТА САМАЯ.
Помолчали. Теплые руки Федора легли
Арине на бедра.
– Я вам обещал показать нечто
особенное. Исполню и отпущу. Идем. Кони пьяные, а хлопцы
запряженные.