– Да.
– Это точно вам.
Посыльный ушел, а она продолжала
стоять на пороге, в пижаме, с громадным букетом и приколотой к нему
открыткой: «Самой желанной девушке на свете!»
Десять дней, которые потрясли мир.
Вроде бы именно так называлась позабытая всеми книга о революции?
Десять дней, которые потрясли мир Арины, оборвались в субботу после
обеда.
ОН НЕ ПОЗВОНИЛ!!!
***
Внутри раскручивалась, набирая
обороты, колоссальная воронка – изматывающая бесцветная пустота,
жаждущая заполнения.
Как он мог?
Просто перестать звонить.
После ТАКИХ слов.
Как?
Арина изводила себя бесконечными
монологами и воспоминаниями. Федор был рядом с ней каждую секунду.
Его голос, взгляд, запах...
Федор.
Снова и снова.
С края бездны пальцы
соскользнули.
Нет не удержаться, поздно, поздно.
Предали.
Продали.
Обманули.
Сверху равнодушно смотрят звезды.
Бросили и подтолкнули к краю,
К жесткой очевидности финала.
Брошенные куклы умирают.
Неужель я этого не знала?
Банальные стихи одной из местных
«поэтесс», над чьей популярностью Арина безмерно потешалась...
Строчки ожили и замаршировали по
пересохшему каменному руслу (всего день-другой назад бывшему
глубокой и чистой рекой, несущей воды вдоль цветущей долины
мечты).
Большая сильная рука подняла ее на
огромную высоту. И, перевернувшись, сбросила.
Она падала бесконечно.
Ночью брела по темным подземельям,
спускалась все глубже по грязным ступеням, задыхаясь от спертого
воздуха и собственных проглоченных слез.
Чья-то злая воля гнала ее вниз,
дальше, к неотвратимой концовке.
Как-то обреченно и тихо она пережила
понедельник, вторник, среду, четверг и пятницу. Думая, что станет
легче одной, без тяжелого взгляда воспрявшей Дины Петровны, без
снабженца Коли, откровенно «клеящего» свежую жертву, без плоских
шуток сослуживцев. Она стянула лицо в замерзшую гримасу улыбки. Не
позволяя себе сутулиться и задумываться за столом, переделала груду
(целую пирамиду Хеопса!) бессмысленных дел, разобрала и пометила
разного вида значками завал, пылившийся в углу и пугающий
коллег.
Хотелось выйти из кабинета
последней.
Пружина сжималась все туже и
туже.
Арина мерзла, казалось, что кости
сделаны изо льда, и холод расходится от них, заполняя тело.
Пальцы сводило судорогой. И
невозможность, чудовищность самой мысли о том, чтобы бросить
бабушку, мешала ей лечь в постель и больше не шевелиться.
Вообще.