Перестать существовать, исчезнуть,
уйти, нырнуть внутрь жадной смердящей пасти, распахнутой за
спиной.
Она попеременно то жутко ненавидела
старушку, то была к ней безразлична. Стрелка барометра упала до
крайней отметки.
В субботу Арина закрылась в ванной.
В попытке дать волю слезам. Даже воду включила, как давным-давно в
«чудесные» школьные годы.
Бесполезно.
Уронив голову на руки, она просидела
несколько часов и не заметила этого.
Время замерзло, остекленело и
разбилось на тысячи острых осколков: бери любой и пользуйся как
бритвой.
ОН НЕ ЗВОНИЛ.
Хуже этого не было ничего.
***
В воскресенье утром Арина
поскользнулась и ударилась лбом о косяк, в обед опрокинула на
грудь, живот и колени кастрюльку почти кипящего супа. Вздулись
пузыри. Острая сильная боль ненадолго привела ее в чувство.
Встала под холодный душ. Дикий
метод, подсказанный Аленой пару лет назад. Намазалась остатками
облепихового масла. Натянула трусики. Выругалась.
На ум пришла цитата из Дань
Шеня:
«Отдавая – делай это легко. Теряя –
делай это легко. Прощаясь – делай это легко».
Я не могу!
Можешь!
Но всплеска решимости хватило на
четверть часа (потраченных на бабушку), а после отчаяние навалилось
и стало раздирать душу когтями втрое сильнее.
Моя попытка быть счастливой.
Аут! Фальстарт! Офсайд!
Глупой была, я знаю, милый.
Заступ! Вес не взят!
Что же теперь? Рифмую избито:
Кровь. Любовь. Вновь.
По нежной ладони – бейсбольной битой.
Молчание жестче слов.
Котенок памяти очумевший
Тычется в ножку стола.
Я не умею быть потерпевшей.
That's all. Такие дела.
Арина съежилась под одеялом.
Завтра с утра вставать и идти на
работу.
Ни за что!
В коротком и беспокойном сне смерть
пригрезилась стройной девушкой с одухотворенным прекрасным
лицом.
Она протягивала к Арине белую
душистую ладонь и манила за собой.
Сочувствие и понимание вздрагивали в
уголках губ, сложенных в кроткую улыбку. Шевелились и переливались
складки длинного платья.
– Рина!
– Рина!
– Рина!
Бросилась к телефону, упала с
дивана, окончательно проснулась, схватила трубку, уже понимая, что
никто не звонит, так, остатки кошмара, очередная шиза, не более
того.
– Да!
- ...
– Почему вы молчите? Алло?
Гудков не было.
Трубка дразнила пугающей
тишиной.
– Да?
- ...
– Ты?
- ...
– Ты?!
- ...
Что треснуло, звякнуло, и молчание
потонуло в торопливых: пип-пип-пип-пип…