Лорд медленно повернул голову в
сторону замка, где на парапете, освещённый багровым светом заката,
стоял Такара Акира. Его доспехи, отлитые в алых и золотых тонах,
сверкали, как шкура дракона, а в руке он сжимал «Клинок Рассвета» –
меч, чьё лезвие выковано при первых лучах солнца.
– Ты слышал, Кагецу? – голос Акиры
прозвучал громко, без тени страха. – Или твоя маска мешает и слуху
тоже?
Войска замерли. Оммёдзи перестали
шептать заклинания. Даже механические исполины, готовые смести
стены, затихли, словно ожидая команды.
Широ Кагецу медленно поднял руку и
снял шлем.
Под лучи уходящего солнца показалось
бледное, выточенное из мрамора лицо, ледяные глаза, в которых не
было ничего, кроме темноты. Ни тени гнева. Ни капли сомнения.
Только холодный расчёт и презрение.
– Хорошо, Такара! – голос Лорда был
тихим, но каждое слово гремело в ушах собравшихся. – Ты хочешь
умереть с честью? Я исполню твоё желание.
Он сделал шаг вперёд, и земля под его
ногами почернела, словно выжженная незримым пламенем.
– Но знай… – Широ обнажил «Клинок
Тьмы», и фиолетовое сияние озарило лицо, делая его похожим на лик
демона. – …после тебя не останется даже тени.
Ворота замка Такара открылись.
Раздался женский крик:
– Мой господин!
Из ворот показалась одинокая фигура.
Предводитель клана ступал твёрдо и ровно. Он словно являлся
олицетворением чести и достоинства. На крик Такара не
обернулся.
Лорд Кагецу слегка тронул поводья
своего коня. Тот взвился высоко в небо и опустился мягко, словно
кошка, одним прыжком преодолев половину расстояния до идущего
Акиры. Второй прыжок конь не стал делать – Кагецу ловко спустился с
седла и неторопливо двинулся в сторону противника.
Между ними оставалось около полусотни
шагов, когда оба остановились. Они церемонно поклонились друг другу
и встали в стойки. Сердце должно провести пять ударов, после
которых бой может начаться.
– Ещё не поздно склониться предо
мной, – прошептал Кагецу так, чтобы слова не коснулись ни чьих
других ушей кроме тех, кому предназначались.
– Скорее дракон потеряет своё
сокровище, чем мой клан преклонит колени перед тенью, – ответил
Такара Акира, и его голос звенел, как сталь, вытащенная из
ножен.
Его пальцы сжали рукоять «Клинка
Рассвета» так, что костяшки побелели. Алые шнуры, оплетающие
рукоять, впились в ладонь, оставляя на коже отметины, похожие на
кровавые росчерки.