Вот только
он не мог швырнуть письмо в огонь. На кого натравит своего бешеного
пса дон Матео в случае его резкости, он не знал, но то, что это
непременно случится, несмотря на задушевный тон письма, понимал
вполне.
С Рубе
надо было кончать и как можно скорее, но кампанию следовало
продумать со всем тщанием. Вновь болью отдалось в груди —
заниматься делами семьи Жоржа или безопасностью провинций? Боже, ну
почему такой выбор?!
Всё! С
бездельником, его поручением и этим разговором нужно
заканчивать.
_______________________
* Филипп
ван Марникс (де Марникс), де Сент-Альдегонде (1538/1540-1598),
дипломат, военачальник, писатель и поэт. Предположительно, автор
песни «Вильгельмус», посвященной Вильгельму Молчаливому.
Авторы благодарят за
помощь
Анну Олеговну Марьеву и
Александра Викторовича
Юшникова
Париж
ликовал, и это было отвратительно. Последние дни прошли у принца
Блуа примерно так же, как и предыдущие три недели, вот только
теперь не он ждал смерти, а клеветник Монту со своими людьми.
Горожане веселились, и Жорж-Мишель не мог отделаться от мысли, что
точно так же они веселись бы при известии о его казни.
Точно так же распевали бы фривольные песенки, рядились бы в лучшие
наряды и заключали омерзительные пари.
А еще был
запах роз… Жорж-Мишель с тоской думал, что распоряжение Генриха
навсегда убило в нем любовь к этому прекрасному и роскошному
цветку.
Очередной
розовый венок полетел под копыта коня, и принц Блуа заставил себя
милостиво улыбнуться кинувшей его нарядной горожанке.
Каких-то
три недели назад Жорж-Мишель и подумать не мог, что его оправдание
приведет к таким последствиям. Принц полагал, что легко сможет
собраться и отправиться в Турень — к семье, к своим людям и делам.
Всего-то три дня, — думал он, — и он будет дома. Смерть Христова,
он не собирался жалеть лошадей, стремясь как можно быстрее
оказаться в Турени. Там Аньес, там Арман… Он не видел близких
слишком долго и впервые за свою жизнь ощутил, что безумно
скучает…
Оказалось,
что он был излишне наивен…
— К
тебе я не вернусь, мадам, любовью осужден на смерть я… —
весело запел подвыпивший мастеровой.
«Да что б
тебя…» — мысленно чертыхнулся Жорж-Мишель.
Его
величество обернулся и с самым самодовольным видом
произнес:
— Видишь,
Жорж, как нас любят в Париже? Я был прав, когда решил устроить
праздник!