Или миссис Робертсон, живущая напротив миссис Кейн: она всего
лишь время от времени приглашала его на обед. Наученный опытом с
учительницей, он никогда не жаловался ей на Дурслей. Впрочем, она
сама все видела и всегда отзывалась о дяде Верноне и тете Петунье
не очень здорово. Но однажды он как обычно пришел к ней — и она
отругала его за приход без приглашения. Но ведь приглашение было!
Он это точно помнил. А вот миссис Робертсон — нет.
Или сама миссис Кейн: ведь первый раз он прятался в ее саду с ее
собственного разрешения. Дадли и компания тогда вконец загоняли
его, и бывшая учительница сама предложила ему спрятаться, это было
чуть больше полугода назад. А спустя неделю она тоже забыла о нем.
Хорошо хоть не прогнала, а просто игнорировала его присутствие, до
того самого раза. Она вспомнила? Или просто была настолько доброй,
что даже забыв все и разозлившись на Гарри, не отказала мальчику в
убежище? А вот теперь…
Еще три месяца назад Гарри подумал бы, что это все творится с
ним из-за того, что он ненормальный урод. Теперь он так не думал.
Он был необычным, и кто-то такой же необычный, как он, приносил
несчастье окружающим его людям. Это значило одно: у Гарри никогда
не будет не только родных, не только папы и мамы, но и друзей.
Только одиночество. Ведь каждый, кто попытается помочь ему,
потеряет память. И приносить такие несчастья близким — да, близким
— ему людям было еще хуже, чем быть просто уродом.
Мальчик присел на прикрытую навесом скамейку и заплакал уже не
сдерживаясь.
***
Миссис Кейн раздраженно закрыла дверь и щелкнула задвижкой.
Разумеется, она не собиралась искать никаких глупых записок, что бы
там ни говорил этот низкорослый ублюдок. Еще и реветь пытался, брал
на жалость, как начинающий попрошайка. Ее беспокоило другое:
фамилию Бутройд никто не знал и не должен был знать в
Литтл-Уингинге, кроме нее самой. И вот с этим следовало разобраться
как можно скорее. Она подошла к телефону и сняла трубку.
— Джефф?
— А, Шарлин.
— Кто? Почему…
— А, все ясно. Прости, Саманта. Просто прочти эту записку.
— Что за…
— Прочтите эту записку, сержант. Это приказ. Вам напомнить, где
она лежит?
— Никак нет, господин лейтенант. Будет сделано, господин
лейтенант, сэр.
— Действуйте.
Подобно сомнамбуле, миссис Кейн (да, миссис Саманта Кейн и никак
иначе) положила трубку, подошла к полкам и взяла нужный том. Внутри
книги действительно обнаружился конверт, подписанный ее собственным
почерком. Открыв его, она поняла: старый пень не оговорился.