Я
заметил, как её плечи напряглись, но она не отвела
взгляд.
—
Это то, что ты сделаешь?
—
Нет. Я ценю твою прямоту, Василиса, — продолжил я спокойнее. — В
мире, погрязшем в интригах и недомолвках, честность стала редкой
монетой. И если ты действительно разглядела мои намерения… — я
позволил себе лёгкую полуулыбку, — то понимаешь, что я строю нечто
большее, чем просто укреплённую деревню. Я не стремлюсь превратить
тебя в разменную фигуру в политической игре.
Я
поднялся со скамьи и сделал несколько шагов, обдумывая
ситуацию.
—
Твои знания о шпионе из Владимира ценны. Твои связи с Московским
бастионом, пусть и напряжённые, могут оказаться полезными в
будущем. Твой дар геоманта критически важен для развития Угрюмихи.
Однако больше всего я ценю твоё решение довериться мне, когда у
тебя были все основания продолжать скрываться.
Я
вернулся к скамье и опустился перед ней на одно колено, глядя прямо
в глаза — не как подданный перед княжной, а как равный,
выказывающий уважение:
—
Твоя тайна останется между нами. Для всех ты по-прежнему Василиса
Ольховская, талантливая геомантка, моя… — я на мгновение замолк,
подбирая слово, — соратница. Но я должен знать: если твой отец
узнает, где ты, и потребует твоего возвращения — что ты
выберешь?
Этот вопрос был не просто проверкой её
лояльности. Он определял границы нашего возможного союза, его
прочность и уязвимость. Княжна могла стать как мощным козырем в
моей колоде, так и слабым местом, через которое враги получат рычаг
давления.
Василиса не отвела взгляд, её зелёные глаза
потемнели от напряжения.
—
Я не вернусь, — ответила она твёрдо. — Если отец узнает, где я, он
пришлёт людей. Не просьбы, не уговоры — приказ и конвой. Для него я
не человек с собственной волей, а инструмент, ценная фигура на
доске. Будь моя мать жива…
Голос девушки дрогнул, но она быстро взяла
себя в руки.
—
Я сбежала не в поисках приключений, Прохор. Я знала, на что иду,
когда оставила все привилегии положения. Когда отказалась от защиты
княжеской фамилии. Если придётся выбирать, — её подбородок чуть
приподнялся, — я выберу свободу. И тебя, — последние слова
прозвучали неожиданно, и в них была та искренность, которую нельзя
подделать. — Я помню, кто спас мне жизнь в том лесу и ещё раз,
когда Химера держал руку на моём горле…