Городские и «внешние» — люди разных миров,
пересекающихся лишь по самому краю.
Скарп шел вперед, почти не глядя перед собой.
Этот Джей сказал, что первые сутки пути безопасны и, судя по
оживленной беседе с Бабаем, не лгал. На самого же высотника
нахлынула острая меланхолия, угрожающая перейти не то в тоску, не
то в злое сожаление.
Первые шаги по Пустоши дались ему тяжело.
Подслушанные в забегаловках байки «внешних» успели построить в
воображении парня такие картинки, что порой даже от мимолетной
мысли о том, что творится за куполом, бросало в дрожь. А ведь Скарп
не из трусливых. Но люди шли вперед притихшей толпой — и ничего не
происходило. Не накинулись из-под ржавого песка орды разномастных
голодных тварей, не свалились с неба стаи страшных летающих
хищников, а тело не страдало от вроде как ядовитого воздуха и
множества жутких болезней.
Они просто шли вперед.
А вечно нервничать невозможно. И от того
чувства, что электрическим разрядом пробило тело, когда нога
переступила четкую голубовато-белую границу, не осталось и следа.
Дрожь унялась. Остатки беспокойства заставляли просто внимательнее
вглядываться в горизонт. И в общем — жить было вполне можно, а все
угрозы Джея, что тот убежденно болтал перед выходом, казались
преувеличением и фарсом. Да, все образуется. Их приютит Империя,
наскребут денег на новое ядро, восстановят город…
За спинами прогремел мощнейшей силы взрыв,
горячим ветром ударившись в спины. По каравану пронесся испуганный
ропот, в наушнике прозвучало спокойно-стальное:
— Сохранять спокойствие. Опасности нет.
И все.
Это все, что сказал, мать его, «внешний»,
когда вместо едва различимой в пустынном мареве точки покинутого
ими города возник угольно-черный столб дыма.
И именно в тот момент душой Скарпа вместо
привычной ярости и вспыльчивости завладело нечто, опасно близкое к
пофигизму. Острый взгляд, прикованный к горизонту, сменился
задумчиво-пустым под ноги. Нет, парень не сдавался. Но его планы на
будущее, прогнозы, упрямые попытки хоть что-то для себя решить
второй раз осыпались горящим карточным домиком. И вместо того чтобы
смотреть в будущее, Скарп теперь обратился к прошлому, с тоской
вспоминая последние часы в городе.
Высотник вспоминал, как, не отдавая себе
отчета, старался держаться поближе к тому, в ком заключался их
единственный шанс на спасение. Тогда уверенность «внешнего»
необъяснимо успокаивала, давала веру в будущее. Веру в то, что их
шанс спастись реален. А там, может, удастся восстановить и все
остальное. И парень даже прошел за ним на общее собрание, чтобы еще
раз убедиться: они справятся. Скарп с удовольствием вслушивался в
четкую речь, стараясь понять и запомнить как можно больше. В
какой-то момент даже поймал себя на том, что ему действительно
интересно. Особенно понравилась карта. Высотник никогда всерьез не
интересовался тем, что снаружи, довольствуясь миром, что выстроил
для себя здесь и сейчас. Но, увидев непонятные линии на изношенном
полотне какой-то странной ткани, парень остро ощутил, что был бы не
против понять, как все эти узоры выглядят в реальности.