Однако когда разговоры о маршруте подошли к
концу, уверенного и терпеливого «внешнего» вновь будто подменили. И
столь же резко и контрастно. Перед высотником опять стоял тот самый
человек, сосед, который взбесил его до белого каления еще при
первой встрече. Самоуверенный гном. А каждое его слово бритвой
резало душу, уничтожая так тщательно выстроенное за прошедшие часы
спокойствие.
Скарп резко сжал кулаки, чувствуя, как коротко
остриженные ногти впиваются в ладонь.
Высокомерный урод.
Как он смеет требовать абсолютного подчинения
от людей, любого из которых готов лично разменять на «безопасность
остальных»?!
Но память возвращалась все дальше, к привычной
комнате. Родной. Своей. Той, что принадлежала лишь ему столько лет.
Видела и слезы, и ярость, и даже первую девчонку — делать это
где-то еще Скарпу тогда казалось неправильным. Потускневший взгляд
высотника скользил по безжизненной серо-рыжей земле, а мыслями он
был там. Дома. Вновь валялся в неровно, но добротно подвешенном
гамаке, вновь думал о том, что пора бы наконец выправить вмятину от
кулака на дверце шкафа, вновь небрежно вешал сапоги на наскоро
вколоченный гвоздь...
Напавшая меланхолия разлетелась клочками,
спасаясь от захватившей душу слепой ярости, направленной в никуда.
Она, комком подкатив к горлу, безжалостно жгла глаза. Нет больше
дома! И высотника Скарпа — тоже нет! Исчез, как и его высота. В
новом городе некому будет вернуть ему эту идиотскую кличку, что
каждый раз скрипела на зубах, будто вымещая его настоящее имя.
— Эй! — чужой голос послышался где-то за
сжигающей душу пеленой. И повторился, но Скарпу было плевать. Он
просто шел вперед, пытаясь хоть на что-то выместить это мерзкое
чувство, пока еще способен с ним справляться.
— Тормози говорю! Оглох?!
Чья-то рука грубо дернула за накинутый на
плечи плащ, и горловина туго впилась в шею, заставив закашляться.
Скарп резко развернулся, завершая крутой замах ударом точно в лицо.
Но вместо ядовито-рыжих очков кулак встретился с неожиданно крепкой
рукой низкорослого соседа. Вольного. «Внешнего». Чужая сила
отрезвила, заставив ярость отступить. В цветных глазах, хотя Скарп
и не помнил, какой-какой, читалась холодная решимость. Взгляд
зацепился за зажатый во второй руке револьвер, и гнев сменился
липким страхом, враз заморозившим душу. Этот ублюдок Джей
действительно не шутил тогда. Пристрелит. Перешагнет через труп и
даже не оглянется.