— Не трать слова, он понимает, — «внешний»
ровно смотрел в глаза мальчишки, не пытаясь уйти ни от разговора,
ни от обвинений. — Просто не принял. Городской не примет.
— Ненавижу.
Это слово Скарп выплюнул как-то странно.
Отчаянно. Джей знал — это не ему. Возможно Пустоши, возможно — тому
толстяку-идиоту. А может, и самой жизни, этой госпоже ведь чаще
всего высказывают такие колючие несправедливые слова. Рассел тоже
готов был сказать ей много всякого… Ведь он не убийца. И никогда
убийцей не был. Просто, следуя привычной аксиоме «спаси, кого
сможешь», не мог поступить иначе: даже отвлечь с помощью выстрелов
не удалось бы — песчанник всегда бросается на ближайшую цель.
Только оправдания кровь не смоют. Он уже давно в ней
захлебнулся.
Джей вздохнул и, убедившись, что истерики
мальчишки можно не опасаться, принялся перебирать содержимое своего
рюкзака.
— Пусть те пятеро, что идут со мной,
готовятся. Выходим через час. У нас нет времени на сопли и отдых.
Хизар! Нас не будет десять часов как минимум. Успокой тут пока
всех… сможешь? Иначе мне придется добиваться подчинения еще большим
страхом.
— Смогу. Бабай поможет. Только вот высотник
наш вызвался в твою пятерку, теперь искать кого нового приде…
— Я иду! — нагло перебил своего босса Скарп,
для наглядности кладя руки на откуда-то взявшиеся ножны. Рассел их
раньше не видел. — Раз сказал иду — значит иду! Я не сопляк, не
мальчишка и не «городской»! Меня бесит ваша тупая
снисходительность. И уж поверь, спину мне доверить можно!
— Да что ты.
Джей смерил гордеца взглядом и пожал плечами.
Ему, в общем-то, было все равно, кого с ним поставят. «Внешний»
изложил свои условия тем, кто местных знает лучше всех. И раз
Скарпа утвердили, так тому и быть.
А о свой спине он позаботится как-нибудь
сам.
Н-да.
Механик хмуро смотрел на выстроившихся в
неровную линию людей. Николас и Фрэд — двое из бывших «внешних».
Первый — щит, второй в последний раз был в Пустоши столь давно, что
его уже и не определить. Зато с кривым смешком пришло воспоминание
о первом дне в том обреченном городе. О, сколько гонора было у
готового кинуться на Джея с кулаками Фредди, который сейчас стоит
по струнке и жадно ловит каждое слово, зная значение центрового.
Где-то внутри подняло голову сытое удовлетворение — отголосок
прошлой жизни. Горький и драгоценный одновременно.