А на Страйда вновь напала тоска, и следующие
слова прозвучали горько-мрачно:
— Я, честно, рад был, когда ты сказал, что
решил себе уголок найти… Не срослось, да?
Вольный рассеянно кивнул:
— Не судьба.
И Хаук остро почувствовал, что надо переводить
тему. А то вместо интересных сказок про Пустошь он получит
вселенский плач. И тогда его самого затопит. Потому высотник от
души отхлебнул из своего стакана, внутренне поразившись
действительно богатому вкусу без жаркой горечи спирта, и поспешил
спросить свое:
— А что такое Туманный Лес?
— Да та же Пустошь, только Лес! — куда
охотнее, чем раньше, откликнулся Джей. Правда, язык уже вязало. Пил
он, кажется, третью? Это из-за роста его так? — Твари там другие,
конечно. И смотреть надо не только под ноги… Лес — это лес!
Исполинские деревья, клочья тумана, которые далеко не все туман…
топи, листья папоротника и милые плотоядные цветочки! Леса, они
разнообразнее… И живность там тоже.
Пока рассказывал, Джей еще и умудрялся
жестикулировать, раскачиваясь при этом на стуле. От соседних столов
потянулись уши. Народ знакомо рассаживался вокруг рассказчика, а
треп в зале утих — сказки все любили. Особенно сказки от
бывалых.
За следующие полчаса Хаук узнал, что из таких
лесов добывают определенный сорт древесины и чем кристаллизованная
«сердцевина» отличается от привычных ядер. Правда, что такое эта
самая «сердцевина», высотник опять не понял. Потом рассказ пошел
про какие-то цветочки и пушистика — прямо так Джей это неведомое
существо и назвал — судя по всему, тварюшка ему безмерно нравилась
и сам факт ее существования приводил вольного в самый настоящий
восторг. Какой-то искренне-детский и удивительно живой в отличие от
всех эмоций, что Хауку доводилось видеть раньше.
— …такой зеленоватый комок шерсти с глазами
без радужек, короткими лапками и заостренными ушками,
несоразмерными телу! Если близко не подходить — наблюдать одно
удовольствие!
— А если подойти? — со смешком спросил кто-то
из зала.
И тут Хаук вспомнил, что «внешние» могли
рассказывать истории вечность, правда, в зависимости от настроения
могли выдать такую чернуху, что первое время будет трясти от самой
мысли о том, чтобы выйти за пределы барьера.
— Ну… — задумался Джей, — цапнуть может. Хотя
я одного приручить пытался. Недели две со мной путешествовал, потом
сбежал, гад.