Победили моя природная стеснительность и врождённая
интеллигентность. А, если честно, то вполне обоснованное опасение
обоссаться прямо сейчас и прямо в коридоре. И только по этой
причине я толкнул дверь туалета, а не продолжил свой тернистый путь
в сторону кухни с вожделенной минералкой в холодильнике.
- Иди пока мойся, а я тебе куриной лапши разогрею! – голосом
мудрой жены с двадцатилетним стажем, предложила невесть откуда
появившаяся Лиза, – Или, может, опохмелишься? – изучающе
прищурилась она, стоя напротив руин, которые еще вчера после обеда
гордо прозывались Сергеем Егоровичем Корнеевым.
Мой организм запротестовал против садистского предложения
урюпчанки и откуда-то изнутри к горлу устремились нехорошие позывы.
Я абсолютно точно понимал, что опохмел категорически отпадает. Что
меня сразу же вырвет только от одного запаха спиртного.
- Понятно! – скептически покачала головой настырная пельменница,
правильно поняв терзания моей души и прежде всего, желудка. –
Мойся, иди! А лапшу я тебе всё же разогрею, она тебе сейчас в самый
раз будет! Она оттягивает!
Уже когда в ванной жадно хлебал холодную воду из-под крана, я
даже успел удивиться таким тонким познаниям юной племяшки.
Касательно всего. Насчет оттягивающей лапши, ну и вообще,
относительно иных похмельных нюансов. Но потом, по мере угасания в
кишках пожара, голову начали наполнять другие мысли. Вытесняя из
похмельной черепушки всё суетное, второстепенное и
малозначительное.
После холодно-горяче-холодного душа я пришел в себя настолько,
что даже нашел в себе силы, чтобы побриться и почистить зубы.
Причем сделал это почти без насилия над собой. Из ванной я вышел
относительно нормальным человеком. Это я понял сразу по двум
признакам. Во-первых, мне захотелось лизаветиной лапши, которой уже
отчетливо благоухало из открытой кухонной двери. И, во-вторых, я
вспомнил, что новые погоны на китель, которые я планировал пришить
вчерашним вечером, я так и не пришил. А это очень плохая примета,
даже при всех смягчающих обстоятельствах! И даже с учетом того, что
мне, православному атеисту и убеждённому агностику с высокой
колокольни плевать на все суеверия этого несправедливого мира!
Прислушался к благодарному организму, чувствуя, как лоб
покрывается испариной, а отравленный спиртом о-де-ви мозг,
постепенно собирается в кучу и встаёт на место,