Вон он, тот валун, на котором она сидела…
Колька тяжело, со стоном выдохнул воздух и быстро выпил содержимое пиалы. Колупнул ложкой арбузную мякоть.
Послышался шум въезжающей во двор альпинистской базы машины. По звуку мотора, это был явно УАЗик. Хлопнули дверцы. Послышалось:
– Костя! Ну, наконец!.. Мужики, Леонов приехал!
– Константин Николаевич, помните, что я вам вчера говорил, что мы сегодня собирались…
– Ребята, потом, позже. Я скажу, когда буду свободен, – послышался голос Леонова.
Николай напрягся в ожидании: сейчас войдёт Костя, Серёга с Виталиком – и ему придётся опять встраиваться в ту реальность, из которой он два часа назад как бы выпал, – протекающую, пробегающую и пролетающую вокруг и мимо маленькой кубической капсулки – гостиничной комнатушки в посёлке Лучобе, на окраине Душанбе.
Голос начспаса вывел его из состояния полуанабиоза, которое пришло на смену отчаянью, когда они переступили порог душанбинского морга, куда внесли Люсино тело, завёрнутое в палатку и перетянутое сплетённой в «гамак» верёвкой. Люсю положили на плиточный пол. Серёга с Виталиком начали распутывать узлы верёвки. Санитар-таджик что-то спросил у Николая. Не расслышав и не поняв вопроса, Колька поднял глаза, поводил у его носа пальцем:
– Только не надо!.. Понял?
Санитар вряд ли сообразил, чего «не надо», однако согласно кивнул и отошёл, заглянув в Колькины глаза. Горячев вдруг представил, как санитары разворачивают палатку, снимают с Люси изодранную камнями салатного цвета пуховку, тёмный свитер, футболку, ботинки, облегающие брюки из эластика, кладут на секционный стол для осмотра и описания смертельных травм, потом перекладывают на каталку и увозят в холодный подвал, к мертвякам… В иное царство-государство, откуда нет уже возврата, откуда никто ещё живущим не прислал весточки, не подал знака. В небытие.
Он отвернулся и, пошатываясь, вышел на раскалённый, пропитанный солнцем воздух. Водитель лагерной машины ГАЗ-66, на которой они приехали сюда, что-то рассказывал немногочисленному персоналу по-таджикски, энергично жестикулируя. Заметив Николая, все повернулись к нему и смолкли.
– Э-э-э, на закури, – сказал водитель, протягивая мятую пачку «Космоса». – И садыс в машина. Костя сказал – сам все бумаги сдэлает. Садыс, я тебя в Лучоб отвезу, на базу. Меня Субхон зовут, если помнишь…