– Ну, а как ты его выдернул?
– Да сообразил, что если ослаблю реп, то молоток под собственной тяжестью может сам из щели вывалиться. Секунд десять прошло – и точно вывалился. Замолотил я крюк, прощёлкнул верёвку, стою и думаю: из-за такой случайной мелочи мог запросто «полинять»!.. Ещё б несколько секунд – и всё.
– Коль, а ведь Люся-то… тоже случайность! Ты-то хоть сообразил, что надо делать, а она что могла?…
– Да в том-то и дело, что ничего…
– Вот и я говорю: судьба.
– С-судьба-а!.. – зло протянул Николай и повторил уже тише, глядя на заоконные крупные звёзды: – Судьба, стало быть…
Закончив траверс, они уже спускались с последнего «зуба» горы по разрушенному скальному гребню. Ближе к леднику гребень стал заметно положе, до ледника оставалось спуститься какие-то двести метров – пять верёвок, не больше. Скальный крюк крепко вбит, от него вниз уходит спусковая верёвка-сороковка. Серёжка быстро ушёл вниз, волоча с собой другую верёвку – страховочную, конец которой был в руках у Виталика. Люся, стоя на удобной широкой площадке, обратилась к Николаю:
– Слышь, Коль, может быть, ещё одни «перила» навесим – и хватит? Смотри, дальше уже почти совсем полого. Свободным лазанием спустимся, а? Чего время зря терять.
– Давай наперёд не загадывать, – чуть раздражённо ответил он. – Там видно будет.
Серёга внизу – хорошо было слышно – забил крюк, прощёлкнул в карабин самостраховку, крикнул:
– Площадка хорошая, перила свободны!
– Ну что, я пойду? – обернулся к Николаю Виталик.
– Да нет, пускай Люська. Серёга её примет.
Люся, подмигнув им обоим, защёлкнула на верёвке карабин с дюралевой «восьмёркой» – приспособлением для торможения при спуске, и приставными шажками стала быстро спускаться. С уступа, где стояли они с Виталиком, её можно было наблюдать метров двадцать или чуть больше. Потом Люся исчезла за перегибом, натянутые и чуть подрагивающие верёвочные струны легли рядом на большой гладкий уступ – «бараний лоб». И вот тут… Тут и произошло то, чего никто ожидать не мог. Виталик резко дёрнул Николая за руку:
– Гляди!..
Огромная плоская плита, правее их и выше, с угрожающим хрустом лениво отделялась от материнской скалы, полетели мелкие камни, трещина отрыва ширилась словно нехотя…
Николай и Виталик нырнули, сжавшись, за скальный выступ и разом что есть сил заорали: