Замкнутый
круг, из которого нет выхода. Я чувствовала себя в западне.
Чувствовала, будто на меня давит огромная каменная плита, все
сильнее и сильнее прижимая к полу. Сейчас снова безумный рабочий
день, потом плита, посуда и ни слова в благодарность за то, что
делаю.
И
проклятые окна надо помыть. Ведь кто, если не я?
Я налила
воды, капнула в нее чистящее средство и отправилась на балкон,
намереваясь сначала разобраться с самым страшным. Помыла все
открывающиеся фрамуги, потом забралась на стул и, вцепившись
побелевшими пальцами в край, начала тереть те, что не
открывались.
С одной
справилась. Со второй. С третьей. Оставалась последняя, угловая, до
которой сложнее всего было дотянуться.
От одного
взгляда на бетонную парковку внизу закружилась голова, но я
мужественно взяла себя в руки и высунулась из окна.
И в этот
момент за спиной раздалось:
— А можно
было сначала завтрак приготовить, а уже потом уборками
заниматься?!
От
неожиданности я вздрогнула и выронила тряпку из рук. Пальцы со
скрипом проехались по стеклу в тщетной попытке остановить падение,
а в следующую секунду меня захлестнуло ужасом от ощущения
невесомости: я перевалилась через бортик балкона.
Последнее, что увидела – это физиономию мужа,
обеспокоенного отсутствием полноценного завтрака.
Что-то
мокрое, холодное, дурно пахнущее
упало мне на лицо и облепило щеки. Я тут же сдернула это с себя,
кривясь от неприятного ощущения, и открыла глаза. В моих руках была
тряпка. Вонючая, ворсистая. Такими в казенных учреждениях моют
полы.
Только
что ею умыли мое лицо.
Под
лопатками я чувствовала твердые доски пола, на коже — влажные
следы, оставленные тряпкой.
—
Довольно разлеживаться, кляча тощая! — раздался где-то сверху
визгливый женский голос, и я поморщилась уже во второй
раз.
Зачем так
орать?
От
каждого звука голова, тяжелая, как чугунный котелок, взрывалась
болью. Никак не получалось собраться с мыслями и вспомнить, где я
нахожусь.
Кстати,
«кляча тощая» — это мне?
— Вы
только посмотрите на нее! Совсем стыд потеряла! — первому голосу
вторил другой, тоже женский, только басовитый. Перед глазами сразу
нарисовался образ лихой атаманши из старого мультика. Той, что с
гитарой, черным хвостом волос на макушке и крупной родинкой на
щеке.
— Где я?
— слабо шепнула я, пытаясь приподняться на локтях.