Что делает сельву труднопроходимой, а местами и вовсе сплошной стеной? Громадные деревья, сомкнувшиеся кронами, мелкие деревца с колючими ветвями, кусты, разросшиеся в лабиринтах, образованных лесными завалами. И, конечно же, словно сделанная из металлических прутьев сеть лиан. Лианы – упругие, толстые – могли отразить удар даже опытного мачетеро[4], пробивающего путь в сельве. Труднопроходимой и опасной сельву делала и трава, которая могла накрыть с головой взрослого человека или надежно спрятать крупного зверя.
Жуткое ощущение – оттого, что ты не входишь в сельву, а словно бросаешься в душистую зеленую пучину. Испуг, родившийся когда-то у четырехлетней Вероники, заблудившейся в лесу, не забылся. Он переродился в стремление видеть и слышать в лесу все сразу, не оставлять незамеченным сломанную ветку, чуть слышный шорох.
Днем сельва убаюкивала, завораживала многоголосьем, яркостью цветов и оттенков царствующей зелени. Ночью предупреждала таинственностью звуков, непредсказуемостью и вызывала чувство близкой опасности. Каждый раз, уходя в сельву, Вероника становилась перед пожелтевшим листом бумаги с изображением Девы Марии и, глядя в синие ее глаза, просила о покровительстве.
Картинку привез священник. Отец выслушал его внимательно, а потом, повесив листок на стену перед входом в дом, сказал Веронике, что Дева Мария будет беречь и защищать их. Чужому человеку Вероника бы не поверила, отцу поверила сразу. Только не поняла, почему он по-прежнему на ночь клал возле себя острый тяжелый мачете. Может, поэтому перед выходом в лес и перед сном Вероника обращалась с молитвой не только к Деве Марии, а по привычке и к Владыке леса. Она просила не посылать ей на тропу ягуара, не уводить к болотам, уберечь от встречи со змеей.
Если закрыть глаза и прислушаться так, будто ты сама одно большое ухо, то можно услышать, почувствовать, как трава, ее нежные побеги прорастают в тебе, выпрямляют напряженную спину, наполняют сухой от волнения рот сладковатым соком. И вдруг покажется, что сама ты стала большим зеленым существом. А вокруг тебя шумят, сплетают руки старые знакомые, принявшие тебя в свой дом. Только тот, кто родился в сельве, или тот, кто по клочку отвоевывал у нее землю под посевы, знает: сельва сохранит и накормит, если ты знаешь и уважаешь ее законы. Случайно забредшего поглазеть, поразвлечься в ней – погубит, не оставив и следа.