– Поддержите моё пиво, сосунки, –
раздался тихий безобидный голос Рыковой-старшей.
Анька встала со своего места,
выбралась из-за стола и, обойдя всё, вышла к Юльке на
«танцплощадку».
Вот тут случился реальный отрыв.
Что произошло, пока меня не было – я
не знал. С чего вдруг в Рыковых проснулась тяга к хореографии –
понятия не имею. Но Беляева будто пыталась раззадорить обеих,
усилив удары по импровизированному барабану.
Ни Анька, ни Юлька, не репетировали
вместе. Они даже не пытались подстроиться друг под друга. Каждая
танцевала свой танец ночи, но вдвоём смотрелись просто
изумительно.
Под один и тот же ритм, ведомые одним
темпом, задаваемым барабаном, обе исполняли абсолютно разное, но на
удивление гармоничное сочетание.
Юлька брала девичьей гибкостью,
ловкостью, малым весом и возрастом. У неё подвижнее суставы. Ей
проще двигаться, легче маневрировать. Она двигала бёдрами,
изгибалась в спине, выгибалась назад в груди и откидывала задние
«мостики» с «колесом» с подростковой дерзостью, вызовом, и
буквально заявляя о себе, порхая, как молодая бабочка, перебирая по
ночному песку босыми ногами. На контрасте с ней Анька не хватала
звёзд с неба, демонстрируя свою грацию, женственность, и аппетитные
формы, к которым стремилась, но которых пока что ещё не имела
Юлька, и выглядела крадущейся хищницей: бывшая люсианка будто бы
знала себе цену, и молча оглашала её во всеуслышание без слов. Если
Рыкова-младшая порхала и исполняла некий «молодёжный» движ, то под
тот же самый барабан старшая умудрялась выдать что-то, до боли
похожее на боевой танец. Чесслово, её движения, полные плавности,
красоты и изящества, нет-нет, да отдавали нотками капуэро, будто бы
бывшая люсианка делала не танцевальный выпад, а рукопашный. Вместе
с тем она умудрялась делать это настолько завораживающе и тонко,
что глаза разбегались, за кем следить: обе Рыковы были прекрасны.
Причём, старшей даже объём выпитого спиртного не повредил.
Сколько так продолжалось – не знаю.
Потерял счёт времени, наслаждаясь зрелищем. Такой концерт не каждый
день увидишь. Но, ожидаемо, через некоторое время начали уставать и
горячо отжигающие Рыковы, и до последнего пытавшаяся выдержать темп
барабанной дроби Томка. Представление закончилось жарким ускорением
ритма, который задала Беляева, оповещая разошедшихся, что,
вообще-то, спать пора. Напоследок обе танцовщицы выдали каскад не в
меру горячих телодвижений, буквально закончив танец на взрывных
нотах.