Внизу, у самой переправы, загремели, отбивая ритм, полковые
барабаны. Движение колонн пошло четче и увереннее. Казалось, еще
чуть-чуть — и полки встанут на свои позиции. Но в этот самый момент
на плечах разбегающейся конницы на равнину вылилась лава польских
гусарских хоругвей.
#
Силин весь подался вперед, чтобы лучше видеть битву, которая
разворачивалась перед ним. Выйдя на равнину, гусары замедлили ход
коней, приводя в порядок свое построение. В первые шеренги начали
выходить самые опытные и хорошо вооруженные товарищи, а в задние —
их почтовые. Силин не слышал команд, но прекрасно знал, что сейчас
выкрикивает их ротмистр, в накинутой на плечи шкуре леопарда и с
плюмажем из орлиных перьев на шлеме.
— Шапки надвинуть… Сомкнуть ряды…
Губы Силина шевелились, повторяя чуть слышно слова команд.
— Сабли на темляк…
Всадники взяли в руки длинные пики с небольшими бело-красными
прапорами на концах и шагом двинулись вперед. Русская кавалерия
обошла законтрившие посторонние пехотные полки и скрылась где-то на
флангах.
— Вперед…
Польская хоругвь, выстроенная в четыре ряда, перешла с шага на
медленную рысцу. Когда к сомкнутым построениям солдат и стрельцов
было пройдено половина пути, гусары с боков начали потихоньку
сдвигаться ближе к центру, сильнее уплотняя передние ряды. Скоро до
русских посторонних осталось чуть больше ста шагов.
— Зложьте копье… Пики к бою…
Слова Силина слились с принесенным ветром криком гусарского
поручика. Пики в руках всадников двинулись вниз, и конная масса
перешла на полный галоп. Крылатая волна хлынула вперед, грозя
разметать тонкие линии пехоты. Силин затаил дыхание. Когда до
ощетинившейся копьями лавы осталось меньше ста метров, грянул залп.
Ряды пехотинцев заволокло дымом, и сразу грянул второй залп.
Какое-то время ничего не было видно в белом молоке, которое накрыло
поле боя. Но потом из него стали выскакивать всадники, которые,
развернув коней, галопом выходили из схватки. Силин, сам не замечая
этого, не дышал все это время.
Первый натиск гусарии был отбит. Это было похоже на маленькое
чудо. Пехотинцы не дрогнули. Видимо, бегство дезертиров
положительно сказалось на боевом духе стрельцов и бойцов солдатских
полков. Силин прекрасно понимал, насколько трудно было удержать
натиск лучшей тяжелой кавалерии Европы без гуляй-города, испанских
козлов, свиных рогаток и железных ежиков-чесночен. Хоругвь
оттянулась обратно к краю поля и стала перестраиваться для
повторной атаки. Стрельцы с пехотинцами тоже выровняли свои ряды.
Между их построениями и польскими гусарами на земле лежал десяток
человеческих и конских трупов. Один из раненых поляков заковылял в
сторону своих, но его свалил одинокий пистолетный выстрел.