Над стеной вновь затрубили горны.
Раздались несмелые победные крики.
Едва ли многие из простых солдат,
празднующих «победу» задумывались о том, что действительно
произошло этой ночью.
— Нельзя бросать города на произвол
судьбы!
Властный боярский голос эхом
прокатился по гостевым хоромам княжеского терема. Этот голос,
казалось, мог заставить толстые деревянные брёвна ходить ходуном и
оживить резных мифических существ на стенах и потолке.
Терем, сложенный из чёрного
зачарованного дерева, с зелёной, мерцающей, как чешуя дракона,
крышей, покрытой деревянной дранкой, стоял на холме в самом центре
Стужевска, столицы княжества, не первый век.
Вот только этой ночью даже холод,
пробирающийся сквозь открытые окна из магического стекла, не мог
сбить жар внутри — не столько из-за тусклого пламени множества
свечей, сколько из-за повисшего в воздухе напряжения.
Дорогие ковры, привезённые из
дальних стран, не создавали в гостевых хоромах тепло и уют, а лишь
глушили нервные постукивания боярских сапог. А позолоченные узоры и
рисунки на стенах и деревянных колоннах, увековечивающие подвиги
неизвестных героев, и картины со славным прошлым предков князя
словно предательски предсказывали предстоящие сражения.
Посреди хором возвышался трон из
угольно-чёрного дерева, покрытый бархатом и украшенный вставками из
драгоценных камней.
— Алексей, что ты предлагаешь?
Сухой, как осенний лист, голос князя
звучал холодно и безэмоционально.
Никита Добрынев, князь Чернолесья,
величественно сидел на троне, во главе срочно собранного Совета. Он
уже не был молод: в тёмно-русых волосах была заметна седина, а
вокруг холодных серебристых глаз тянулись узкие бороздки морщин. Но
он не потерял ни роста, ни ширины плеч, ни заметной мускулатуры.
Стужевск, расположенный на берегу Енисея, был настолько же крепок,
как и рука его князя.
Князь был самым молодым Архимагом
Российской Империи — как возрастом, так, вероятно, и силой. Вот
только он не собирался оставаться таковым навечно. На его пятки всё
время наступали идущие следом, крепнущие в силе конкуренты. За ним
— противники. И даже здесь и сейчас, в родной вотчине, дарованной
императором, в Чернолесье, Никита Добрынев не забывал проделанный
путь. Путь Архимага и князя. Оттого внимательно и расчетливо слушал
тихо переговаривающихся бояр.